Мэри невольно вспылила.
– Ну, не все же такие бессовестные, – резко бросила девушка, мучительно осознавая, что она, по большому счету – именно такая. – И потом, именно журналисты сделали Ирвина Поттера известным писателем, а за известность надо платить!
– Ты думаешь, что знаменитым сделали меня именно они, а не мои книги? – с иронией спросил Ирвин.
– Я думаю, что любопытство – это свойство человеческой натуры, – тут же бросилась в атаку Мэри. – Людям всегда было интересно взглянуть за ширму, которой отгородили себя от мира их герои и кумиры. Не на этом ли основан успех литературных произведений, в том числе и самых серьезных? Скажи, описывая личную жизнь своих персонажей, ты никогда не испытывал чувства неловкости от того, что вторгаешься в чужой мир?
– Мои персонажи – вымышленные фигуры, действующие в придуманном мире.
– Ты хочешь сказать, что у героев твоих политических триллеров нет реальных прототипов в нашей действительности? И твои романы не имеют никакого отношения к жизни? И персонажей своей «Теории убийств» ты высасывал из пальца?
– Для няни, даже очень квалифицированной, ты на редкость хорошо разбираешься в вопросах писательского мастерства, – задумчиво сказал Ирвин.
– Прости, может быть, мне не следовало высказывать свою точку зрения. Но если рассуждать с позиции няни, то и здесь я могу найти аргумент в защиту этих людей: они, пусть не всегда умело и цивилизованно, зарабатывают себе на жизнь.
– Выходит, не ответив ни на один вопрос, я оставил кучу маленьких детей и их родителей без куска хлеба? Только не надо никаких слов – ты меня убедила! – Он круто развернул автомобиль и выехал к воротам, остановившись буквально в нескольких ярдах от толпы репортеров. Загудев, створки открылись. – Что ж, придется нам проявить гуманность к этим борзописцам! – усмехнулся Поттер.
– Что ты задумал? – насупилась она, беспокойно вглядываясь в толпу.
– Сейчас поймешь!
Глаза его сузились, и, прежде чем она успела вставить хотя бы слово, он притянул ее к себе и поцеловал в губы.
Мэри могла сразу же вырваться – это не составляло бы никакого труда, могла дать ему пощечину – и это было бы справедливо. Но вместо этого она ответила на его поцелуй со всей страстью, на которую только была способна.
– Бедные корреспонденты спасены от голодной смерти, – сказал Ирвин, отрываясь от нее, но в голосе его звучало волнение.
Мэри плыла в каком-то розовом тумане. Казалось, тело уже не принадлежит ей. Поцелуй длился всего несколько секунд, но он разбудил в ней страсть, наполнил сердце предательским томлением, оглушил ее и лишил всякой пространственной ориентации.
