Ехать было недалеко — старушка жила в Олсуфьевском переулке, в доме постройки то ли начала века, то ли годов двадцатых, с огромными дверями и гулкими длиннющими лестницами. На двери с табличкой «Квартира 47» висел список жильцов и против каждой фамилии помечено — кому сколько раз звонить. «Рейн А.Ф. - 3 раза», — прочла Лиза и трижды уверенно нажала кнопку. Дверь отворилась почти мгновенно. Алиса Францевна оказалась высокой костлявой дамой в тренировочных штанах, старой брезентовой куртке и огромном полотенечном тюрбане на голове. У ног ее, перегораживая вход в квартиру, стояло довольно грязное ведро с водой, в руке — тряпка, с которой текло.
— Вы Елизавета?
— Да, — робко ответила Лиза.
Алиса Францевна энергично выкрутила тряпку, отодвинула ведро поглубже в коридор и пригласила:
— Пройдите, пожалуйста, дорогая моя, но прежде прошу вас, оботрите ноги как следует, видите, все только что помыто. Сейчас я вам дам тапки и провожу в комнату. Вы там посидите немного, — продолжала Алиса Францевна, подталкивая Лизу к третьей справа коричневой двери, — а я освобожусь, постараюсь все закончить быстрее, и мы будем пить чай. Дежурство, изволите видеть. Что поделаешь, — Алиса Францевна великосветски улыбнулась.
Комната оказалась невероятно огромной. При желании из нее можно было бы даже устроить две — размер вполне позволял, да и расположение окон тоже — три окна, узкое, затем широкое, в три створки, и наконец еще одно узкое, с другого угла. Мебель была темная, старая, без полировки, без финтифлюшек. Алиса Францевна наконец появилась — уже переодетая в домашний халат до полу.
— Сейчас, милая моя, — она ткнула костлявым пальцев в кнопку чайника и мигом выставила на стол несколько тарелочек со всяким печеньем, явно самодельным.
— Чашка хорошего чая располагает к доверительной беседе, — улыбнулась старуха, разливая чай в тонкие белые чашки. — Берите печенье. Это венское, по рецепту моей мамы. А это краковское. Тоже рецепт из тех времен. Ну, не стесняйтесь, пожалуйста, съешьте, даже если вы не голодны. Прошу вас.
Лиза из вежливости откусила кусочек венского печенья и изумленно прищелкнула языком — печенье было вкуса необыкновенного.
— Ну-с, — Алиса Францевна бодро отхлебнула чаю, — вы кем работаете, милая?
— Я студентка.
— Москвичка?
— Нет, приезжая.
— Приезжая… я тоже не местная, как теперь говорят. Мои родители приехали в Москву из Орла в тысяча девятьсот седьмом. Ну, теперь расскажите мне, милая моя, что страшного с вами могло приключиться. Впрочем, я и так вижу — вы ужасно одиноки. Так ведь? Даже его любовь и ваша любовь к нему не спасает вас от этого одиночества. Вы потеряли очень близкого вам человека: постойте, это что же, у вас мать умерла?
