Пришлось объяснить, что у него не хватает денег и нужно сбегать домой. Продавщица обещала час подождать. Корнеев ринулся к Воложским…
— Наконец-то! — улыбаясь, встретила его вечером Настя, решившая было, что Федор Андреевич куда-то зашел. — Ну, показывайте, показывайте!
Потный, возбужденный, Корнеев передал Насте сверток, устало опустился на стул.
Настя развязала шпагат, развернула бумагу и подняла в вытянутой руке синее пальто с узким каракулевым воротником и такими же каракулевыми полосками на манжетах.
— Федор Андреевич! Что это?! — ахнула она.
— Обновочка, обновочка! — захлопала в ладоши Анка. — Меряй, мама!
Федор Андреевич с улыбкой смотрел на огорченное и счастливое лицо Насти, в ее милых синих глазах дрожали смех и слезы.
В воскресенье проводили в лагерь Анку, а в понедельник, раньше обычного вернувшись с работы, засобиралась и Настя.
— В колхоз на две недели посылают, — с видимым удовольствием объявила она. — Давненько я на селе не бывала. Я ведь сама-то деревенская, только как Леша в тридцать восьмом году увез, так в деревне и не была. Поглядеть хоть…
Настя собрала чемоданчик, положила на него свернутый ватник, присела.
— Вроде все. — И, словно извинившись, сказала: — Придется уж вам пока самому похозяйничать… Значит, так: крупа, сахар и масло — в шкафчике, вон там. Картошка — в сарае, ключи вон на гвоздике. Хлеба на сегодня и на завтра вам хватит, потом купите. Ходите лучше на Тамбовскую, там народу поменьше. Когда уж больно надоест, в столовую сходите, деньги я оставила… Ну, пора и мне!
В стареньком легком платьице, в тапочках на босу ногу, какая-то очень простая, домашняя, Настя стояла против Корнеева, озабоченно хмурилась.
— Будто ничего не забыла… Да, вот еще, Федор Андреевич, если от Анки письмо будет, перешлите мне, пожалуйста. Ладно?
Улыбаясь, она легонько высвободила руку из руки Корнеева.
— Ну, счастливо вам! Не скучайте.
До конца долгого летнего дня было еще далеко. Федор Андреевич попробовал читать — книга не занимала, делать нечего. Досадуя на самого себя, он встал. Хуже всего, что совершенно некуда пойти. Воложские уехали в дом отдыха, второй месяц находился в противотуберкулезном санатории повстречавшийся в военкомате Васильев. Проклятая немота мешала не только обзаводиться новыми знакомствами, но и возобновлять прежние.
Жаль, что врачи запретили ему физическую работу, поехал бы куда-нибудь в колхоз и он…
По привычке положив ключ на выступ двери, Федор Андреевич бесцельно двинулся к центру. Настя, должно быть, едет сейчас в поле.
