— На вечер придешь?
Полина сказала, что не придет, и объяснила, почему. Поляков сказал еще тише:
— А все-таки ты от меня не уйдешь, царевна-недотрога!
И повел подбритыми бровями.
Конечно, все это глупости. Но побыть на вечере хотелось бы. Вот и платье новое сшила — даже не заметили!
Воложский гремел шахматами, рассказывая Федору о школе.
— Мы ведь только-только оттуда. Поздравили своих мальчишек и девчонок и сбежали. Отпустили нас, стариков, дескать, куда им до утра! А того и не знают, что старики к гостям сбежали! Ну, на реванш не надеешься?
— Мужчины, вы же Полю забыли! — упрекнула, пробегая, Мария Михайловна. — Костя!
— Ох, и правда! — спохватился Воложский. — Поленька, простите невеж. Вот!
Он смешал на доске шахматы, проворно сбросил пиджак.
— Сейчас я вас позабавлю!
Константин Владимирович подвернул рукава сорочки и жестом заправского фокусника положил на левую ладонь две монетки.
— Внимание! У меня в руке две монеты по пятнадцати копеек. Прошу убедиться, — Воложский подкинул звякнувшие монетки. — Теперь небольшая манипуляция, корни которой уходят в древнейшие времена черной магии.
Посмеиваясь, Константин Владимирович прикрыл монетки другой рукой, несколько раз, словно намыливая, потер ладонь о ладонь, для чего-то дунул в щелочку и широким театральным жестом развел руки в сторону. Монетки исчезли.
— Нет! — торжествующе оглядел он своих зрителей. — Вы, может быть, думаете, что они у меня в рукавах или между пальцами, — пожалуйста. — Константин Владимирович старательно потряс руками. — Убедились? Теперь силой духа я заставлю их вернуться на место. Прошу!
Воложский повторил все, что он только что проделал, — потер, подул, — на ладони, поблескивая, лежали монетки.
Корнеев, догадываясь о механике фокуса, улыбался, заинтересованная Полина смотрела на Константина Владимировича с возросшим уважением.
— Почти сорок лет живем вместе, — пожаловалась Мария Михайловна, — но так и не могу узнать, как он это делает.
Надевая пиджак, Константин Владимирович хитро подмигнул:
— Манюнь, я тебе говорил: боюсь, что как только открою тайну — ты перестанешь меня любить!
И, качнувшись, поцеловал жену в щеку. Пенсне у Марии Михайловны слетело, близорукие глаза засияли смущенно и счастливо.
Когда сели за стол, Полина, испытывая чувство превосходства, подумала: разве бы она такой накрыла стол! Простая селедка, капуста, студень, тушеная картошка и два графинчика. Хорошо еще, что принесли вино и колбасу!
