Я судорожно сжала руки так, что костяшки пальцев побелели. Опять это ощущение.
Знакомое до боли. Я резко развернулась.
Никого!
Попыталась отвлечься, взять себя в руки.
Пустое. Снова это сводящее с ума ощущение, от которого кидает в дрожь. Я рванула ворот рубашки, с отстраненным спокойствием наблюдая, как с треском рвется ткань, выдираемая оторванными пуговицами. Как те со стуком падают на пол. Не помогло.
Грудь тяжело поднялась в такт нервному тяжелому дыханию. Мне кажется. Это все игра уставшего воображения, нервы, - старалась успокоить я себя.
Но снова, словно наяву, почувствовала на себе этот взгляд, пронзительный, пристальный, подавляющий, раздевающий. Я закрыла глаза, почти ощущая, как по коже скользит невидимая рука, вынимая шпильки и заколки, распуская волосы, поглаживая скулу, касаясь губ, шеи, груди: вдоль разорванного ворота рубашки, ниже и ниже...
Я распахнула глаза. Девушка в зеркале испуганно вздрогнула, наблюдая за рассыпанными по плечам волосами. Во взгляде неверие перешло в страх. Я резко обернулась по сторонам.
Никого!
Я запрокинула голову и засмеялась.
Никого, кого я могла бы увидеть. Но....это совсем не значит, что я одна.
Продолжая смеяться, я опустилась на пол, спиной опираясь о стол.
Как могла я думать, что мне оставят выбор? Пусть ультимативный, но выбор! Идиотка! Почему возомнила, что могу хоть что-то противопоставить ему, смогу бороться и ....победить! Смех прекратился так же резко, как начался. Волосы, уже не удерживаемые заколками, рассыпались тяжелыми локонами. Я закрыла глаза, понимая, что это конец. Конец всему, к чему я так долго шла, что лелеяла и трепетно берегла, взращивая в своих мечтах. На смену разбившихся надеж пришли опустошенность и покорность.
Я откинула в сторону платок, стиснула руками виски, горько усмехнулась и практически не вздрогнула, когда невидимая рука, уже не таясь, отвела волосы, проводя по скуле.
Медленно, но уверенно, словно смакуя каждую секунду.
Захотелось зажмуриться еще сильнее, представить, что все это сон. Что вот-вот зазвенит будильник, и все будет по-старому. Как последние три года.
- Не стоит, Алекс.
Этот голос! Очаровывающий, ласкающий, покоряющий, с жесткими стальными нотками, от которых леденеет кровь. И безумно знакомое ощущение сгустившейся силы, сконцентрированной вокруг НЕГО.
Николас! Мой противник, враг, любовник.
- Знаешь, - глухой, безжизненный, покорный голос. Неужели это я? - Мне казалось, я рано повзрослела. Потеря мамы выдернула меня из детства, разбив в дребезги мечты, вывернув душу, выкинув "розовые очки", но не сломала. Я думала, что смогу бороться всегда, до последнего. Но ты...., ты убил эту уверенность. Поздравляю, Николас, - горько усмехнулась я. - Ты смог сделать то, что не получилось тогда у Судьбы.
