— Почему ты так решила? — Я даже удивился.
— Мы с тобой полгода вместе, а ты ни разу с ними по телефону не говорил!
— Ты уверена?
— Во всяком случае — при мне!
— У них свои дела, у меня — свои, — я пожал плечами.
Да и зачем телефон, если есть скайп.
— Вот именно! У тебя есть ты и твои дела! И всё!
— А как насчет тебя?
— А меня у тебя — нет! — отрезала Мариша. И скрестила загорелые ножки. — Мною ты только пользуешься! Даже сейчас ты меня совсем не слушаешь. Только и думаешь, как бы меня трахнуть!
— А ты об этом не думаешь? — улыбнулся я.
Мариша смутилась и даже опустила глазки. Потому что я — угадал. Еще бы! За полгода я ее неплохо изучил.
— Всё! — воскликнула Мариша, вскакивая с диванчика и гордо вскидывая подбородок. Она приняла решение. — Я ухожу! Не звони мне больше! Найди себе какое-нибудь другое тело, чтобы его трахать! С меня хватит! С тобой холодно, Николай! Я ухожу, потому что не хочу стать таким же куском льда, как ты!
Всунула ножки в туфельки и бросилась к двери, пока я не успел возразить. Последнее слово — это важно.
Я не стал ее ловить на полпути. Хотя мог бы.
— Ключ оставь на тумбочке! — крикнул я вдогонку.
И она снова появилась в дверях. Как я и предполагал.
— Держи свой поганый ключ! — Будь у меня похуже реакция, схлопотал бы точно в переносицу.
Всё. Сбежала. Красива, умна, темпераментна. И последнее слово — за ней.
А я — такой холодный расчетливый мерзавец… Если забыть, с чего начался наш разговор. А начался он с того, что я предложил встретить Новый Год на горно-лыжном курорте в Чехии, а Мариша нацелилась на шоп-тур в Эмираты.
И всё-таки она меня задела. «С тобой — холодно!»
Наверное, со мной действительно было холодно. Элегантной и прагматичной Марише. И многим другим. Во многом она была права. Николая Григорьевича Переляка в первую очередь интересовал Николай Григорьевич Переляк. Не она первая мне об этом говорила.
— «Ты — волк-одиночка, — сказал мне в свое время любимый тренер по фехтованию. — Команда тебе не нужна».
А сколько раз моя собственная матушка обзывала меня самодовольным эгоистом? Да не счесть! И каждый раз, когда ее планы не совпадали с моими.
С отцом было проще. Ему от меня ничего было не нужно. Даже, когда я сам предлагал. Ему было вполне достаточно того, что я — есть.
Но до Мариши никто не говорил мне, что со мной — «холодно»…
И до этой французской девочки, которая сейчас мирно спала, уткнувшись носиком мне в шею, никто никогда не говорил, что со мной «тепло».
