Каменные стены, привратная башня, с которой очень удобно обижать штурмующих… Запрутся — и мы тут до осени просидим. Личное превосходство конкретного нормана над конкретным франком сходит на нет, когда франк с четырехметровой высоты льет норману на голову кипяток. Или смолу, что еще более неприятно.
Нужен хитрый план, который позволит нам проникнуть за стены.
— Может, ночью? — предложил я.
Не понравилось. Скандинавы воевать в темноте умеют. Но не любят. Им нравится публичность, а какая публичность, если твои подвиги и не разглядеть толком. Вдруг там, наверху, в Асгарде, перепутают и заберут в Валхаллу не того.
— Наемники, — сказал Хальфдан Рагнарссон. — Когда они придут, им точно откроют ворота.
— Если они придут… — произнес Тьёрви задумчиво и поглядел почему-то на меня.
Я пожал плечами. За что купил, за то и продаю.
— Никаких «если»! — Мой ярл оживился. — Вороны Белого Бога ждут наемников? Будут им наемники!
Хальфдан — младший из Рагнарссонов. Хитростью и коварством он изрядно уступал Сигурду и Ивару, однако он был далеко не дурак.
Схватил идею на лету и оживился.
— Тьёрви! Возьми две сотни хирдманнов и закрой дорогу на полдень[5]! Когда франки подойдут — они твои.
— Если… — Тьёрви всё еще сомневался.
— Они придут, — уверил мой ярл. — Но с тобой, Тьёрви-хевдинг, пойдут и мои люди.
— Полагаешь, я не справлюсь с большой сотней франков? — Тьерви, похоже, обиделся.
— Не сомневаюсь, что ты сможешь победить и тысячу, — заверил Хрёрек. — Но нам ведь не победа нужна, а их оружие и лошади. И никто не должен уйти. Ни драный пес, ни шлюха. Для этого двух сотен бойцов будет мало. И еще — надо застать их врасплох!
— Брат, — вмешался Хальфдан. — Ты хочешь обидеть моего хёвдинга и моих людей? Франки увидят их не раньше, чем они начнут их резать.
— Я не сказал «напасть внезапно», — Хрёрек усмехнулся. — Я сказал: застать врасплох. А это не одно и тоже. А сделаем мы так…
* * *
Доспехи шевалье Жиля оказались мне чуть великоваты, зато броня его оруженосца — как раз по мерке. Броня — дрянь. Тяжелая, сковывающая движения. Вдобавок — здоровенный щит и еще более здоровенное копье, которым я не умел пользоваться. То есть собственно копьем — умел, но на своих-двоих, а не в седле.
Ну да ладно. Не на турнир еду.
Мне в свиту выбрали дюжину дренгов помельче и почернявей — чтоб сошли за франков. Не скажу, что здешние франки — сплошь брюнеты и задохлики, но процент шестифутовых блондинов среди средневековых головорезов значительно меньше, чем в скандинавской популяции. Так что с моей «свитой» пришлось повозиться. Еще мне дали знамя шевалье Жиля. С гербом. Шевалье никто не спрашивал: он всё еще находился в положении пленника.
