Лаура и сейчас казалась мне гордой и загадочной. Я хорошо помню, как когда-то пытался решить для себя эту загадку.
— Думаю, не стоит говорить, что это было для меня сюрпризом.
Она, как и прежде, говорила спокойным голосом, выдерживая между словами ровные интервалы.
— Я не очень представляю себе, что ты хочешь мне сказать.
— Мы начнем спорить прямо здесь, в дверях, или сначала все же зайдем внутрь? — Я заставил себя улыбнуться. — Я пришел не затем, чтобы спорить, — признался я. — Спасибо, что согласилась встретиться со мной.
Теперь улыбнулась Лаура. Ее улыбка была воинственной, испытывающей.
— Да я в любом случае рада тебя видеть.
Она жестом пригласила меня войти и проследила за тем, чтобы я не забыл закрыть за собой дверь.
Лаура была одета в том же, не меняющемся со временем стиле, как и раньше: элегантный свитер серого цвета со сложным воротником, который был уложен спереди в несколько слоев, длинная твидовая юбка и светло-коричневые кожаные ботинки на высоком каблуке, которые делали ее выше меня.
Ее кабинет находился в самом конце коридора, вдоль стен стояли полки полные книг, журналов и газетных стопок. В комнате было узкое окно, через которое можно было увидеть кусочек стены здания напротив. Было трудно поверить, что даже амбициозный профессор литературы мог почерпнуть что-то для себя из подобного вида.
Лаура села за стол, а я устроился на предназначенном для посетителей месте — зачехленном диване, наверное самом узком из тех, что мне довелось видеть. Хотя мы находились друг от друга так далеко, насколько позволяли размеры кабинета, это расстояние не превышало полутора метров. Лаура с любопытством смотрела на меня широко раскрыв глаза.
— Теперь ты поэт.
Я ответил не сразу. Я смотрел на нее и вспоминал, как нравилось мне когда-то просто сидеть рядом и смотреть на нее, пытаясь хоть немного проникнуть в тайны этой загадочной женщины. Возможно, никаких тайн не было и они существовали только в моем воображении.
— А ты — профессор литературы. Так и должно быть. Ты всегда была немного более целеустремленной, чем я.
— А ты не растерял своего сарказма, — парировала Лаура.
В этой перепалке не было никакого смысла. Ее быстрые ответы, как и прежде, ставили меня на грань поражения. И было что-то еще. Глядя на свою потерянную любовь, я понял, как дорожу теперешней.
— Прости, — извинился я. — Я хотел сказать, что рад за тебя. Честно.
— Спасибо.
Она смотрела куда-то вдаль.
— Самый молодой профессор литературы за всю их историю, — пояснила Лаура, — к тому же женщина. Это было не просто.
