— Как вам работается, лейтенант? — поинтересовался Туршатов.
— Хорошо работается, товарищ генерал, — вскочил Алексей.
— Можете сидеть, — разрешил Туршатов, — и обращаться ко мне проще: Григорий Петрович.
— Слушаю, товарищ генерал… Виноват, Григорий Петрович.
Сесть он не решался, и Туршатов вновь указал на кресло:
— Да вы садитесь, в ногах, как говорится, правды нет.
— Слушаюсь, товарищ генерал, — автоматически ответил Алексей.
Туршатов и Устиян улыбнулись, а Алексей смутился. Еще решат, мелькнула мысль, что вот, без году неделя в управлении, а уже тянусь, стараюсь произвести впечатление. Но он признался себе, что ему нравится обращаться к своим начальникам именно так, по-военному: товарищ майор… товарищ генерал…
— По какому вопросу вы просили принять вас, товарищ Черкас? — спросил генерал.
Алексей знал, что Туршатов не любит пустых разговоров, требует, чтобы ему предельно кратко излагали суть, а выводы предпочитал делать сам.
— По личному.
Ведь вопрос и в самом деле личный — так считал Алексей.
— Майор Устиян в курсе ваших проблем? — поинтересовался Туршатов. — Его присутствие вас… не смущает?
Алексей ожидал такого вопроса:
— С Никитой Владимировичем я советовался. Именно он порекомендовал написать вам рапорт.
— Понятно, — Туршатов одобрительно кивнул. Он не поощрял обращение сотрудников к руководителям управления, минуя непосредственных начальников.
— Так что же вас волнует, лейтенант?
— Сколько у меня есть времени? — храбро спросил Черкас, преодолевая смущение, чувствуя, что именно сейчас, в эти минуты, будет решаться та проблема, которая занимала его уже несколько лет, а в последние месяцы породила сомнения и колебания: имеет ли он право ею вообще заниматься без ущерба для своих служебных обязанностей. Еще вчера был студентом, а сейчас — лейтенант, сотрудник областного управления государственной безопасности… Совсем недавно он мог поступать, как считал нужным, если ошибался — особого вреда другим людям это не причиняло. Сегодня же он обязан каждый свой шаг оценивать с точки зрения того, насколько он соответствует званию офицера госбезопасности, вписывается в строгие рамки служебной дисциплины и этики.
— Ровно столько, — ответил ему Туршатов, — сколько требуется для вашего… личного вопроса.
У генерала была своя манера беседовать с сотрудниками, он никогда не повышал голос, лишь концевые слова отделял от всей фразы паузой, словно давая возможность собеседнику лучше уловить смысл услышанного.
