План заговора, по Шлихтингу, был выдан царю князем Старицким и руководителями земской Боярской думы.
Это известие подтверждает данные Г. Штадена о том, что заговор был раскрыт во время ливонского похода вследствие доноса Старицкого. Но в рассказе А. Шлихтинга появляется новый момент. По его утверждению, Федоров и прочие заговорщики находились в тайном сговоре с литовским правительством. О внутренних целях заговора Шлихтинг полностью умалчивает.
Среди источников русского происхождения подробные сведения о недовольстве земских людей сообщает Пискаревский летописец начала XVII века. Если А. Шлихтинг и Г. Штаден черпали свои сведения в опричнине, то московский летописец, по-видимому, передавал традицию, сложившуюся в земщине. Это обстоятельство придает источнику особую ценность. В Пискаревском летописце отсутствует версия об измене земских бояр в пользу литовцев, как И в рассказе Г. Штадена. Недовольные опричниной земские дворяне «уклонялись» в сторону князя Старицкого, но до настоящего заговора дело не дошло, опальные пострадали главным образом из-за неосторожности, то есть «по грехом словесы своими» — разговоров. «И присташа ту лихие люди ненавистники добру: сташа вадити великому князю на всех людей, а иные, по грехам словесы своими, погибоша. Стали уклоняться Володимеру Андреевичу; и потом большая беда зачалася».[71]
Существовал ли в действительности заговор или дело ограничилось неосторожными «словесами», сказать невозможно. Ясно лишь, что на лицо было весьма опасное настроение, общее негодование против насилий и произвола опричнины. События, произошедшие после Земского собора 1566 года, воочию показали земскому руководству и членам земского Государева двора, что с помощью верноподданнических ходатайств обуздать беззакония опричнины не удастся. Стало очевидным, что без устрашения царя Грозного ее уничтожить невозможно. Перспектива устранения государя Ивана IV выдвинула на первый план фигуру удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Рано или поздно недовольные должны были начать переговоры с кандидатом на трон. А тут еще толки о пострижении царя Ивана Васильевича или даже об его отъезде в Англию дали новую пищу для крамольных речей.
В дни похода в Ливонию удельный князь Владимир Андреевич находился при государе, а затем выехал к удельным войскам и присоединился к царской армии в Твери, после чего шел «за государем» до самой границы. Позже он уехал вслед за царем Иваном Грозным в Москву.
