– Поедем по той дороге, которая для костромичей и вологжан. Виден с нее Неглинный верх. Во-о-он он! Курится.
– Отчего курится? – вопросила Феодосия, которой показался даже отсвет зарева.
– Кузнечная слобода. Сплошные кузни, пушечный двор, где льют пушки, потому день и ночь там огонь раздувают.
Действительно, над Неглинным верхом, небольшой горой, усаженной избами и постройками, поднимались струи дымов. Видны были невеликие монастыри с набалдашниками золотых и лазурных куполов, как потом, изучив Москву, выяснила Феодосия, Варсонофьевский, Рождественский и Девичий. Место сие у состоятельных москвичей не было в чести из-за опального погоста, где зарыт был Борис Годунов с супругой и сыном Федором. Закопаны они были без произнесения молитв, отчего кладбище и огубье пользовались дурной славой. Но хоть и без песнопений, да все не так позорно схоронили Бориса, как Лжедимитрия, нагое тело которого везли в навозной телеге. Притом все тяготы с похоронами самозванца сопровождались такими колдовскими событиями, что пришлось кроме втыкания в сердце осинового кола (что не помогло) сжечь останки лжецаря в деревне Котлы, пеплом зарядить пушку и выстрелить в сторону, откуда явился в столицу сей лукавый бес. Только после сего лед, покрывший огороды и поля в мае и сгубивший урожай жита и сады фруктовых овощей, растаял в одну ночь, и москвичи с облегчением перекрестились.
А се… Вскоре обоз, состоявший теперь из двух дюжин отпочковавшихся возов, подъехал к мосту через ров, заполненный мутной водой. Мост сей бысть похожим на огромный овин, поднятый на высоких столбах, и заканчивался прямо в воротах, устроенных в изрядной башне. Эдаких мостов ни Феодосия, ни Олексей не видывали. В их краях мосты являли собой деревянные плоты, скрепленные в длинный настил скобами или связанные в связку. Осенью, накануне ледостава, сии плоты разбирали и складывали на берегу до следующего лета. Но чтобы мост выстроить через всю реку, словно длиннющие хоромы, поставленные на курьи ножки?! Подлинно диво! (Впрочем, то ли еще будет, когда увидят они каменный мост!)
Не меньшим дивом оказалось, что для въезда по мосту в город надобно было платить деньги.
– Да за что же, Олексей? – шептала Феодосия.
– Для упорядочения числа приезжающих. Много вас желающих в столицу! Москва не рай, всех не вместит, – ответствовал стрелец. И тут же признался: – Глумлюсь! Сие товарный сбор. Нужно уплатить в казну за то, что, продав товар, наживем барыши.
