Повторив про себя и вслух одно и то же слово и выучив перевод, она перстом на подоле рясы несколько раз повторяла его написание, а потом на стоянке на память писала еще на песке. Сперва Феодосия твердила словеса, не понимая смысла, не умея связывать их между собой. Но после вызубрила краткие пояснения, предварявшие лексикон. И через две седьмицы взяла в руки книжку с надписью «De Fluminibus» и потрясенно перевела:
– «О реках»! О реках! Поняла! Олексей! Как толмач! Переложила со латинского языка на русский!
– Ну теперь с тобой можно в любые края ехать – не пропадем, – усмехнулся Олексей. – Что перевела-то?
– Посмотри, как думаешь, что на сей книжке написано?
– Откуда мне знать?
– Догадайся. Эту вещь почти каждый день зришь.
– Али хлеб?
– Нет. Она течет.
– Сца, что ли?
– Фу! Сквернослов! Река! Книга называется «О реках». Сама перевела!
– Молодица! И мне теперь полагается награда.
– Почему тебе?
– А кто книжки в монастыре выпросил? Игумен-то, сама видела, жаднее Кащея.
– С чего ты взял?
– А прибеднялся! «Нам бы лоскут крашенины да кус квашенины, боле не надо». А братия у него только что не в обносках ходила, вся в скаредье. Свинья по двору бегала тощая, как кочерга. У такого снега в зимний день не выпросишь. А я тебе три книги раздобыл, целый… как его? Скрипторий!
– Ну хорошо, молодец. Какую ж награду просишь тебе жаловать?
– Поцелуй в уста.
Феодосия замолчала.
– Без вложения языка, – пошел на уступку стрелец.
– Да про язык и речи нет! Давай другую какую награду? Хочешь, я тебе из книжки буду вслух читать?
Олексей оскорбленно глядел вдаль.
– Ну хорошо, – промолвила Феодосия.
Олексей встрепенулся и придвинулся ближе.
– Но не в уста, а хоть в лоб, – отказалась Феолосья. После чего вздохнула и быстро, едва коснувшись, задела губами лоб Олексея.
– Покойников и то крепче лобзают, – изрек Олексей.
Посидел молча и, взяв пищаль, спрыгнул с воза.
Через миг Феодосия услыхала выстрел.
Обомлев, сидела она, открывши рот и бояся вымолвить то, о чем подумала. Наконец с трясущимися поджилками начала выбираться из воза. Когда же встала на обочине и поглядела на другую сторону дороги, в лес, раздался грохот второго выстрела.
– Застрелился! – крикнула Феодосия. – Олексей застрелился! Ой, люди добрые!
Возы стали останавливаться, задерживая и те, что ехали позади. Едва же мужи разобрали сбивчивые выкрики Феодосии и побежали к лесу, как оттуда вышел стрелец, неся двух зайцев.
– Олешка! – загомонили возничие. – Ты живой? А монах рекши, будто застрелился.
