Я с удивлением слушала Анатоля. Какая постановка? Что за чушь несет дедушка? Он собрался устраивать прогон капустника? У Анатолия Сергеевича помутился рассудок? Тело Всеволода находится в морге, надо думать о похоронах, поминках, а не о хороводе с Дедом Морозом. Неужели никто не осадит режиссера?
– Прекрасная идея! – воскликнула Пенелопа.
– Уверена, душа Севочки сейчас поет от радости, – подхватила Офелия.
– Мальчик этого непременно хотел бы, – подала голос Галя.
– Да, да, – закивала Екатерина Федоровна. – Он бы нам сказал: «Ни в коем случае не плачьте, лучше устройте праздник. Не стоит рыдать, я у врат рая».
– Постановка пьесы – потрясающий акт! – восхитился Иван. – Наверное, ты хочешь показать что-нибудь из Шекспира?
– Или древнегреческую трагедию? – предположила Лидия.
Анатоль хлопнул в ладоши.
– Все пока свободны. Сбор в восемь вечера. Виола!
Я вздрогнула.
– Слушаю.
Авдеев приблизился ко мне.
– Разрешите поблагодарить вас за содействие в поимке убийцы Севы.
Меня почему-то затошнило.
– Я не сделала ничего особенного, просто передала следователю разговор вашей невестки с любовником. И рано еще говорить о вине Агаты, она не доказана.
– Пустая формальность! – воскликнул Иван. – Эта узбечка никогда мне не нравилась.
– Она таджичка вроде, – поправила его жена. – Девица выглядела весьма пронырливой. А что станет с ее отвратительным бизнесом? Кто унаследует ее лавку?
Анатоль взглянул на Лиду.
– Это не интересно.
Режиссер повернулся ко мне и протянул бархатную коробочку.
– Примите в знак благодарности за поимку Агаты.
Я машинально взяла ярко-красную коробочку в виде сердца и откинула крышку. Внутри оказался крохотный серебряный кулончик с янтарем. Подобные изделия во времена моего детства продавались в любом табачном ларьке и стоили чуть дороже батона хлеба.
– Боже, какая прелесть! – ахнула Офелия.
– Невероятная красота! – подхватила Пенелопа.
– Чудесно подойдет к вечернему платью! – восхитилась Галина. – Надо купить пару цепочек, длинную и короткую, получится два варианта украшения, под разную одежду. Можно на свитере носить и с кофточкой с глубоким вырезом.
– Сразу видно, вещь антикварная! – с восторгом произнесла Лида.
– В наше время натуральный янтарь редкость, – вставил свое слово Иван, – скоро он вообще исчезнет.
– Изделие безупречной элегантности! Правда, Тонечка? – спросила Екатерина Федоровна.
– Симпатичный кулон, – дипломатично ответила та и покосилась на меня.
– Большое спасибо, – поблагодарила я режиссера. – Но мне неудобно: я не сделала ничего особенного. И, повторяю, Агату увезли для допроса, скорей всего ее отпустят.
