— Питер, да что с тобой творится? Одежда грязная, в доме свинарник, по лицу можно подумать, что ты забыл, что такое нормальный обед. И что с твоими пальцами!
— А что с моими пальцами?
— Раньше ты не грыз ногти.
— Отцепись, Фелисити, — выплюнул я, смущенно отворачиваясь. — У меня большая работа, и я хочу ее закончить.
— Отцепись? Ну и что тогда будет? После папиной смерти мне пришлось одной приводить в порядок все его дела, пришлось подтирать тебе нос во время всех этих юридических заморочек, о которых ты и знать ничего не хотел, а ведь у меня есть еще и свой дом и своя семья и ими тоже должен кто-то заниматься. А ты пальцем о палец не захотел ударить! И что ты скажешь насчет Грации?
— А что насчет Грации?
— Мне и о ней пришлось беспокоиться.
— О Грации? Ты что, ее видела?
— Когда ты бросил Грацию и исчез, она связалась со мной. Хотела узнать, куда ты делся.
— Но я же ей написал, а она так и не ответила.
Фелисити промолчала, но глаза ее пылали гневом.
— Так как там Грация? — поинтересовался я. — Где она теперь живет?
— Ты эгоистичный ублюдок! Ты же прекрасно знаешь, что она чуть не умерла!
— Ничего я такого не знаю.
— От передозировки. Ты должен был это знать!
— А-а, — протянул я, — ну да. Ее соседка по квартире что-то такое говорила.
Теперь я вспомнил побелевшие губы и трясущиеся руки этой девушки, когда она говорила, чтобы я отстал от Грации.
— Ты же знаешь, что у Грации нет никого на свете. Мне пришлось взять неделю отпуска и примчаться в Лондон, и все по твоей милости.
— А почему ты мне ничего не сказала? Я же ее искал.
— Питер, да не ври ты хотя бы самому себе! Ты же попросту смылся.
Продолжая думать о своей рукописи, я вдруг вспомнил, что случилось с семьдесят второй страницей. Просто я ошибся в нумерации, а потом хотел исправить ошибку, но так и не собрался. Так что ничего там не пропало, у меня просто камень с сердца свалился.
— Ты меня слушаешь или не слушаешь?
— Да слушаю, слушаю.
Фелисити бесцеремонно протолкалась мимо меня и прошла в мою белую комнату. Она распахнула настежь оба окна и тут же направилась наверх, шумно топоча по деревянным ступенькам. Я последовал за ней, зябко поеживаясь от загулявшего в комнате сквозняка; происходившее нравилось мне все меньше и меньше.
— Насколько я знаю, ты обещал заняться ремонтом, — сказала Фелисити. — И так ничего и не сделал. Эдвин будет в экстазе. Он-то в простоте своей думает, что работа если и не закончена, то хотя бы близка к тому.
