– Так это кто нас стеной закрывает? Кто страну разваливает? – вставил один из стариков.
– Вот такие журналюги! – сердито выпалил Велиханов, тыкая указательным пальцем в душный воздух. – Подлецы!
Шамиль на мгновение отвернулся и увидел бежевый хиджаб Мадины. Она стояла полубоком, как будто зарывшись в плечи новых подруг, а справа что-то громко выкрикивал бородатый парень.
– Что он там кричит? – проговорил Шамиль.
– А что его слушать? – буркнул Велиханов. – Что они – бедняжки, что их по подвалам затаскали, что им молиться не дают, утюгом калечат, кресты на груди выжигают, бороды щипцами рвут!
Бородатый и вправду кричал что-то подобное, но до Шамиля долетали лишь обрывки:
– Алхамдуллиля, хвала Аллаху, кяфиры отступили… Трусливые муртады остались без управляющего центра… свобода имарата Кавказ… все, кто против грязи, несправедливости, стяжательства, все… Аллаху акбар… скоро всем, кто скрывался, не придется скрываться, теперь, иншалла, перестанут преследовать за религию…
Пока он вслушивался, Велиханов со стариками пропали, проглоченные толпой. Шамилю полезли в голову картинки-воспоминания. Вот он в детских хлопчатобумажных трусах с отцом и Велихановым на морском берегу разбирает рыбные снасти. Велиханов насаживает червей. Берег пуст и солон, качаются скользкие, привязанные к железному колышку лодки. Велиханов рассказывает непонятный Шамилю анекдот, отец смеется, обнажая серебряные зубы. Шамиль тянется белой ладошкой к банке с червями…
Потом вспомнились велихановские сыновья. Первого назвали Пиком – в честь горы Пик Коммунизма, а второго – Мигом, то ли по созвучию с первым, то ли в честь истребителя, то ли в память о сладостном миге, когда крейсер «Аврора» произвел исторический холостой залп. Миг Велиханов потом служил на торпедостроительном заводе в Каспийске, участвовал в секретных разработках подводного оружия, а в последние годы, по сведениям Шамиля, трудился по специальности в Петербурге. Пик, мягкий и добросердечный, всю жизнь проработал на Дербентском коньячном комбинате, так и оставшись холостяком.
Отвлекшись от воспоминаний, Шамиль мутным взглядом погулял по колышущимся головам и споткнулся о двух своих двоюродных братьев. Они обрадовались встрече, стали без умолку говорить и расспрашивать, а Шамиль – вместе с ними. Все трое были взволнованы, готовы к чему-то, а к чему – сами не могли понять. Наконец, после получаса беспорядочного, почти горячечного разговора Шамиль предложил зайти к тете Ашуре, жившей неподалеку от площади. Почему-то казалось, что там, в одноэтажном домике за деревянными воротами, все разрешится, станет яснее и светлее.
