О-о!.. поздравляю!.. да-аю Валькатвоя от зависти лопнетю поймет, наконец, кто онаи кто тыю я, кажется, несколько перегнул палку: низко, низко лаять налюдей, в круг которыхю но Дашенька, опьяненная платьем, победою, предвкушением близкого совсем -- пятнадцать часов каких-то осталось! -вечера(дакстати и вином тоже), словно и не услышаланичего, а, счастливая, сталаластиться. Это онадоказывает, что ничего у нее ни с кем заchanel не было, доказывает -- значит было! -- но, не располагая прямыми уликами, я не посмел Дашу оскорбить, и мы пошли в спальню, и, кажется, в жизни не насиловал я себя больше чем в тот раз, даже с Герою никогдасебя так не насиловал.
Утром нас разбудил телефон -- сновазвонок из Канцелярии Лично, насей раз в определенной мере ожиданный и потому такого впечатления, как в пресловутый вечер, ни наменя, ни наДашу не произведший, даи вилкав розетку былавставлена: подтверждали приглашение, велели быть домас восемнадцати ноль ноль. Дашеньказаикнулась было насчет меня, но там уже положили трубку, аобратной связи не существовало.
Я вспомнил о вчерашней своей решимости -- сейчас онабылаотнюдь не столь безусловнаи крепка, аночью -- ночью просто не пришланаум, -- вспомнил и сказал: знаешь, у меня срочная командировка. Я сегодня вечером обязан вылететь в Тбилиси, так что придется пойти наужин одной. Или, если хочешь, возьми Ксению, и тут уже Дашапринялась уговаривать, объяснять, почему ей важно, чтобы сопровождал ее именно я, и, должен со стыдом признаться, что, хотя от безумия моего, кажется, не осталось следа, в уговорах Дашенькапреуспела. Ладно, резюмировал я. Сейчас съезжу в журнал, возьму аппаратуру, заряжу пленку и вернусь. Если мое присутствие санкционируют, пойду. Нет -- извини. Незванный гость хуже татарина. Я хотел добавить еще, что Дашенькавообще зря связывается со мною, что это принесет ей крупную неудачу, однако, смолчал, понимая, что разумными доводами подкрепить предчувствие не сумею, и оно будет принято заломанье и кокетство.
К половине шестого обамы были окончательно готовы: Дашенькаблагоухалафранцузскими духами, я, напяливший синюю бархатную тройку, что купилаеще Гера, -- французским же одеколоном ЫAramisы. Впрочем, вполне собранный для командировки кофр стоял под рукою, в прихожей. Мы топтались, ходили кругами, присаживались, вставали, и все это молча, молча, Дашенькатолько изредка, взглянув ободряюще, хоть, кажется, самануждалась в ободрении и поддержке, поглаживалавлажной горячей ладошкою мою пясть.
