— Не спят, — буркнул Тугарин-Змей, покидая трап.
— Заснёшь тут, пожалуй, — сказал Купри и сразу нахохлился.
Сихали дождался, пока вся шумная ватага добровольцев соберётся на поле, и властно прокричал:
— Группа Белого — впереди, группа Харина — в центре, группа Ершова идёт замыкающей!
— А чего это одни океанцы в командирах? — донёсся задиристый голос.
— Не нравится — уматывай! — отрезал Браун.
— Да я так, просто…
— Равняйсь! — зычно скомандовал Илья. — Смир-рна! Шагом… марш!
Толпа, кое-как упорядоченная и сплочённая в отряд, потопала к посёлку.
На улицах Тил-Маунтина было не по времени людно — встревоженное население шаталось от дома к дому, смыкаясь в кучки и разбегаясь, толпясь у салунов, обступая «осведомлённые источники».
Появление добровольцев вызвало всплеск энтузиазма у одних («Наши! Ура!») и нарастание тревоги у других («Как бы чего не вышло…»).
— Лёньку Шалыта вызвал? — осведомился генрук у командора ОГ.
— Угу, — ответствовал командор.
— Открытым текстом?
— Угу…
— Открытым? — поразился шагавший рядом Помаутук. — Но… тогда же «международники» узнают, где мы!
— А мы и не прячемся, святой отец, — ухмыльнулся Илья.
Лицо чаплана выразило целую гамму чувств — и вдруг озарилось пониманием.
— Ах вот оно что… — протянул Помаутук. — Вы их заманиваете!
— Типа того.
Добровольцы промаршировали на круглую площадь у штаба посёлка, сюда же сбежались его жители — операторы, механики, наблюдатели. Сихали не стал задерживаться — взбежав на высокое крыльцо штаба, поднятого на сваи, он сначала выложил последние известия, а потом сказал:
— Короче! Вооружаемся и спускаемся в рудничный комплекс. Пусть попробуют нас оттуда выкурить!
Местные сразу взбодрились, взревели с воодушевлением — где-где, а подо льдом они «международников-интеров» приветят! Все туннели, все горизонты им знакомы — с закрытыми глазами любой закуток отыщут. Вот и пусть «международники» только попробуют сунуться — огребут по полной!
А в самый пик душевного подъёма в небе глухо засвистело, и прямо на площадь плюхнулся флаер — из-под капота у него били струйки дыма. Вышибив дверцу ногой, надсадно кашляя и матерясь, из кабины вывалился Леонид Шалыт. Кое-как протерев слезившиеся глаза и размазав по лицу жирную копоть, он воскликнул с весёлым бешенством:
— Подбили, гады! Я всех в Нептьюн-Сити навострил, а сам вон не долетел!
Сихали ссыпался по лестнице на площадь и хлопнул расчихавшегося Шалыта по спине:
— Привет! С боевым крещением!
— Авэ, кэйсар… — выдавил генрук АЗО, сипло перхая, — моритури тэ салютант!
