Океанцы с антарктами поднимались вверх по Вейл-стрит до малайского квартала Бо-Каал. С террас района Тамборсклооф любовались видом всего города. Спускались вниз к Вотерфронту — когда-то там располагались доки, а ныне теснились галереи, магазины, музеи, висячие сады. Через Оутбей по Чепменспик-драйв — дороге, вырубленной в скалах по кромке берега, — добирались до мыса Доброй Надежды и вертели головами: направо — Атлантический океан, налево — Индийский. Здорово!
Набродившись так, что ноги гудели, «азовцы» и «тозовцы» спустились к набережным, туда, где раньше на замусоренные пляжи выходили негритянские гетто. Ныне на берег бухты глядели фасадами стандартные двухэтажные коттеджи спецов средней руки.
Пройдя половину дубовой аллеи-набережной, Тугарин-Змей сказал приглушённо:
— Сихали, не оглядывайся.
— А чего?
— Нас пасут.
— Кто? — насторожился Тимофей.
— Знать бы…
— Двое топают за нами, а ещё один… — быстро проговорил Рыжий. — Нет, тоже двое идут сбоку, за деревьями, так что…
— А как они выглядят? — поинтересовался Белый.
— Ну-у… — Тимофей нагнул голову и скосил глаза. — Один, такой, выбрит, причёсан по моде, хоть в витрину ставь. Другой в комбезе, и борода такая, колечками…
— Колечками? — вздрогнул Сегаль.
— Ага. Хромает сильно.
— Хромает?..
Переглянувшись с Купри и Шуриками, Борис присел, якобы поправляя магнитные защёлки на башмаках. Встав, он бросил короткое:
— Это он!
— Кто? — нетерпеливо осведомился Сихали.
— Кому я ногу зацепил на Унтерзее, — осклабился Белый. — Жаль, что не оторвал…
— «Чёрное солнце» взошло… — пропел Рыжий, запуская руку под куртку.
— Как взошло, так и зайдёт, — отрезал Илья.
— Замечательно… — сказал Тимофей.
Он шагал, как и прежде, пружинисто, разве что походка его обрела мягкость кошачьей поступи. И ещё он прикладывал немалые усилия к тому, чтобы не каменеть спиной. Трудновато жить, полагаясь на свои рефлексы, но ведь до сих пор он как-то опережал убийц…
Неожиданно развесёлая компания чёрной молодежи повалила на аллею с гоготом и выкриками, вознамерившись на людей посмотреть и себя показать. Тёмнокожие, молодые, здоровые, не отягощенные знаниями и печалями, они топали в такт и ревели старинную боевую песню зулусов:
Эйая! Йа! Яайи, яайи, яайи, яайи, яайи, яайи, яайи, уа!
Бабете баявку зитела обисини…
Молодёжь отрезала океанцев с антарктами от их преследователей — те остановились покурить.
— Вызываем полицию? — нервно спросил Купри.
— Щас! — буркнул Харин.
— Подождём, — сказал Сихали, непринуждённо разваливаясь на скамье.
