— Кажется, нет, если их только не было в мастерской Бержи.
— Были, но те не в счет. В присутствии декана студенты не позволят себе безобразий. А вот когда вы выйдете к ним один на один… Я вам не завидую.
— Почему? Они так не любят преподавателей?
— При чем тут любовь? — ее массивные серьги темно-золотистого металла качнулись в жесте непонимания и неожиданно звякнули громко и мелодично. — Любить вас или не любить — личное дело каждого из них. Но вот заслужить их уважение непросто. Каждый из них мнит себя великим магом — если не в настоящем, то в будущем.
— Понятно. Они будут пробовать меня на зуб, — я постарался перевести идиоматическое выражение на местный язык — и тут же об этом пожалел.
— Кусать? Нет, кусать они вас не будут. Но учинить некую проверку вашего мастерства вполне в их духе. А вы ведь совершенно не способны к чародейству.
— А все прочие преподаватели — способны?
— Большинство — да. Поэтому для первого выступления советую подготовить некий фокус, который поразил бы наших студиозусов. А потом держать в запасе еще два-три. Впрочем, это дело будущего. Пока я даже не знаю, что вы будете преподавать.
— А почему вы решили, что я вообще могу это делать?
— Разбираться в людях — часть моей работы.
— Даже в пришельцах?
Кажется, тут я ее поддел, и она несколько смешалась. А, может быть, даже обиделась.
— Дмитрий, если я говорю, что вы сможете преподавать, значит, я на чем-то основываюсь.
— Да я ведь не отказываюсь. Просто странная ситуация — меня самого нужно учить элементарным вещам, даже писать и читать.
— Согласна, странная. Но очень интересная. Ведь вы уже учите того же Бержи с его подопечными — то езде на этой вашей двухколесной машине, то фокусам с веревками и колесами, а то логическим играм на клетчатой доске. Это очень полезно для наших преподавателей. Да и такой студент, как вы — для них находка, возможность прочистить мозги. А для мага умение время от времени смотреть на вещи иначе — очень важный навык, иначе разум становится костью. Знаете, зачем я это ношу? — она потеребила пальцами свое любимое ожерелье из крупных костяных бусин. Не дожидаясь ответа, сказала: — чтобы не забыть о такой возможности.
Присмотревшись, я увидел, что каждая бусина представляет собой миниатюрную модель человеческого мозга — с полушариями, извилинами и прочими признаками, знакомыми еще по школьному учебнику анатомии. Но — из кости.
Как функционировала местная экономическая система, я до конца не понял. Деньги в хождении были. Причем, как правило, безналичные — в форме неких записей на браслетах и перстнях. Запись считывалась специальной колдовской машинкой, перебрасывалась с перстня на перстень. В общем, аналог пластиковых карточек. Но были и наличные — некие кристаллы. Если я правильно уяснил, они использовались не только в качестве средств обмена и средств накопления, но и еще как какие-то колдовские принадлежности. То есть деньгами в чистом виде — крашеными фантиками, ценность которых только в договоренности, — не были. Это радовало, хотя спросите меня, почему — и не отвечу.
