На самом деле район Гайд-парка совсем не такой снобистский, как можно подумать. В нем живут студенты колледжа, стареющие хиппи и такие же немолодые яппи. В нем имеется и своя доля разрухи — дешевые общественные прачечные, покосившиеся студенческие общежития и баптистские церкви. На тихих улицах, окутанных тенью виргинских дубов, выстроились дома постройки сороковых годов.
Дом Джули Кирнс был всего лишь потрепанным, но самым обычным. В шестидесятых он, наверное, отвечал определению моего брата Гарретта «дом хоббита».[31] Круглое окошко из треснувшего витражного стекла над дверью давно покрылось грязью, кометы и изображения солнца, когда-то нарисованные по краю крыши и вокруг окон, кто-то закрасил тонким слоем штукатурки. На пожелтевшую лужайку перед домом падала тень пекана, настолько изъеденного гусеницами, что тот стал похож на «сахарную вату». Единственное, что выглядело ухоженным, это ящик с цветами под окном гостиной Джули, в котором росли желтые и лиловые анютины глазки, правда, и они уже начали вянуть.
Движение на Спидвее днем было напряженным. Мимо проехал оранжевый автобус Техасского университета, к неухоженным лужайкам перед домами спешили грузовички «Форды», загруженные газонокосилками, граблями и целыми семьями латиноамериканцев на задних сиденьях. По улице ползли «Хонды» и «Фольксвагены»-«жуки», появившиеся на свет еще в 70-х, с облезающими наклейками на бамперах, которые гласили: «НеРейгановский» или «Чтите богиню». Остин — это единственный в Техасе город, где моя машина никому не мозолит глаза.
Никто не обращал на меня ни малейшего внимания, никто не останавливался около дома Кирнс. Если полиция и побывала здесь, никаких признаков своего присутствия они не оставили.
Я уже собрался перейти на другую сторону улицы и заглянуть в дом, когда со стороны пассажирского сиденья в окне моей машины показалась голова и я услышал:
— Я так и подумал, что это вы.
У соседа Джули, жившего на противоположной стороне улицы, было лошадиное лицо, и когда тот улыбался, казалось, что в следующее мгновение он заржет или ткнется носом вам в руку, чтобы вы угостили его кусочком сахара. Черные с проседью волосы, коротко подстриженные около ушей и намазанные каким-то гелем, торчали почти вертикально на макушке. Голубую рубашку на пуговицах он заправлял в шорты цвета хаки, подпоясанные разноцветным гватемальским ремнем, а когда наклонился ко мне, я не столько почувствовал запах, сколько каким-то образом догадался, что он из числа тех, кто выступает в сюрреалистичных пятнадцатисекундных рекламных роликах, посвященных одеколонам знаменитых дизайнерских марок.
