— Да пошел ты, Шекли. Ты прекрасно знаешь, как меня зовут.
— Эй, послушай… — У Шекли оказался жесткий звенящий акцент немца-техасца, человека, выросшего среди холмов в Фредериксбурге, где многие семьи до сих пор разговаривают на ковбойском немецком языке. — Веди себя хорошо, сынок. Я всего лишь зашел, чтобы спросить, как дела. Мне нужно убедиться, что ты не обижаешь мою девочку. Ты напомнил Лесу про контракт?
Мило продолжал просматривать письма.
— Лес еще в Нэшвилле. Я скажу ему, что ты заезжал. Контракт лежит рядом с туалетом, ровно там, где он его и оставил.
Шекли громко рассмеялся, продолжая вертеть в руках ковбойскую шляпу.
— Да ладно тебе, сынок. Хочешь поговорить о нашем соглашении — свяжи меня с боссом. Иначе я буду ждать Миранду на студии «Сплит рейл» первого ноября. И вот что еще я тебе скажу: если ты пошлешь в «Сенчури» пробную пленку, я отправлю вслед за ней копию моего контракта. Посмотрим, захотят ли они вкладывать деньги в девицу, которая обеспечит их целой кучей юридических осложнений.
Мило открыл следующее письмо.
— Тебе известно, где находится дверь.
Шекли медленно слез со стола, сказал секретарше: «Подумай хорошенько» — и направился к выходу.
Передо мной он остановился и протянул руку.
— Тилден Шекли, но все зовут меня Шек.
Вблизи я разглядел, что все лишние пигментные пятна на лице мистера Шекли скрыл загар, темный и безупречно ровный. Его голубые глаза настолько выгорели на солнце, что казались белыми, в губах я не сумел отыскать даже намека на оттенок красного. Наверное, когда-то у него были густые волосы шоколадного цвета, но сейчас они стали какими-то пыльно-коричневыми и превратились в спутанные пучки, похожие на крылья мотыльков, которые не возьмет ни одна расческа.
Я назвал ему свое имя.
— Мне известно, кто ты такой, — заявил он. — Я был знаком с твоим отцом.
— И не вы один. С ним многие были знакомы.
Шек ухмыльнулся, но не слишком дружелюбно, как будто он пошутил, а я не уловил смысла шутки.
— Наверное. Но большинство из них не вложили столько, сколько я.
Он надел шляпу и попрощался с нами.
Когда Шек ушел, Мило повернулся к Глэдис.
— Что он имел в виду, когда сказал: «Подумай хорошенько»?
Глэдис ответила, что Шек предложил ей работать у него секретаршей с пятидесятипроцентным повышением зарплаты. Она сказала, что ответила отказом, но голос у нее прозвучал немного грустно.
Мило смотрел на то место на столе, где сидел Шек, с таким видом, будто раздумывал, не треснуть ли по столу кулаком.
