— Подумай, как можно было поделить людей одной страны ни на бедных и богатых, ни на умных и глупых, ни на образованных и безграмотных, а на белых и красных? — спросила Наташа, как бы сама у себя.
— Да пока они дрались, серое уже стояло в ожидании победы.
— Понимаешь, Кирилл, у нас почему-то существует мнение, что государством должен руководить особо одаренный человек. А может, просто, грамотный и ответственный?
— Господи, откуда у нас столько жестокости?
— От Сосо Джугашвили.
— Ну, почему он так страшен, Наташа? Только потому, что жил в обозримое время? Ведь, история в его лице повторяется не первый раз?
— С ним связана не только жестокость.
— А что еще?
— Понимаешь, жестокость обязательно ведет к предательству.
— Это же не просто жестокость, — продолжал Кирилл, — это жестокость, облаченная сказочной идеей.
— Да, у нас идея была, как красивая обертка, в которую завернута подлость, жестокость и безверие.
Наташа помолчала и добавила.
— И от этой красивой оберточной бумаги ни существо, ни последствия не поменялись.
— Слушай, а может, большевики специально забрали Бога, чтобы творить и не бояться?
— Во-первых, в нашей стране психика народа травмирована бедностью.
— А во-вторых?
— А во-вторых, и божий дух, и истинная вера, и служители Бога — оказались бессильны перед жестокостью 20х годов. Они не смогли помочь даже себе.
— Но посмотри, как живуча идея равенства и справедливости. Ведь, почти весь 20 век угрохали на нее.
— Да уж, постарались, как могли.
Кирилл, было видно, что-то обдумывал. А потом, перепрыгнув почти через столетие, сказал: «Но ведь, смог же Горбачев поставить точку?»
— Ты считаешь, что он был самым умным и самым понятливым?
— Нет. Мне кажется, что он, просто, оказался последним.
— Понимаешь, Кирюш, у нас не благодарный народ. В стране бесконечно долгого рабства слова «оттепель, гласность, перестройка» превратили в посмешище и презрение, а в их авторах выкопали все худшее, что только было. Просто страшно подумать, что было бы, если бы не было того, что стоит за этими заплеванными словами.
Наташе казалось, что очень, очень рано. Можно поспать еще хоть пару часов. Но телефонный звонок напомнил: пора. Пора начинать новый день
— Может, это Витюху?
— Мам, тебя тетя Лида. С утра пораньше.
— Скажи, что я через 10 минут перезвоню. Кстати, который час?
— Восемь нуль-нуль.
— Ничего себе.
— Чего ничего?
— Я думала, что часов шесть.
— Мам, ты последнее время спишь, как младенец.
— А как спят младенцы? Я что, причмокиваю?
