И Юра, и Федя оказались опять в родительских квартирах. Почему они почти не встречаются? Странно. А может, Ковалев не хочет об этом говорить?
Обед удался на славу. Все здорово и вкусно.
Как и с Юрой, поговорили о личной жизни друг друга. Федя, в самом деле, вдовец. Повспоминали общих знакомых и вдруг, без всякого вступления:
— Тебя беспокоила милиция?
— Не больше, чем других.
— Нас тогда, ночью, никто не видел?
— Видела соседка. Мне рассказали, что она вышла закрыть ставни и видела, что по улице мужчина тащил пьяного. Но не знает откуда.
— Знаешь, меня удивило: его никто не захотел опознать.
— Меня тоже. Хотя у нас свидетель, за неимением другого, может стать и обвиняемым. А кому это нужно?
— Его похоронили, как собаку.
— Откуда ты знаешь?
— Неопознанные трупы хоронят в общей могиле. Он заслужил этого.
— Ему уже все равно. Федя, ты после этого не ходил в церковь?
— Ходил.
— И что ты про себя говорил, обращаясь к Богу?
— Я сказал, что его кару взял на себя.
— И что Бог тебе ответил?
— Как всегда — молчание.
— Интересно: одобрительное или осуждающее?
— Если не смог сам, нечего осуждать.
— Я слышала, что на небесах грешные души долго мучаются, потом очищаются и становятся как все. Так что, грешите, ребята, сколько хотите. Очищение вам гарантировано.
— Ну, хоть не будет гадить на земле.
— Федя, скажи: Вера Федоровна знала?
— Да.
— Откуда такая уверенность?
— Но ты все поняла о матерях-энергофагах?
— Так это я.
— Мне нечего добавить: все яснее ясного.
— А Инна?
— Тоже. У меня с ней был долгий разговор прежде, чем она дала полную информацию о финансах фирмы.
— А Марина?
— Не знаю.
— А Юра?
— Очень много знал, а остальное догадался.
— А Алла?
— Думаю, что нет.
— Мне очень неловко задавать тебе вопрос об Алле…?
Живой перебил.
— К Митину и его компании это не имело никакого отношения.
— Все равно ужасно. Страшная вещь: насилие.
— Все было не совсем так. Этот парень ее очень любил и хотел на ней жениться. Решил заставить таким дурацким способом.
— Ну уж, точно дурацким. А где он сейчас?
— Не знаю. Бросил институт, после этого загремел в армию и все. Да, я его почти и не знал. А у Аллы есть семья?
— Все так же, как у меня. Знаешь, когда я посетила «Хозарсифь», меня поразило, бросающееся в глаза, отсутствие женщины.
— Меня тоже.
— Так что история с мальчиками-близнецами продолжалась?
— Не знаю. От него всего можно было ожидать. По-моему, самое большое удовольствие в жизни он получал от унижения других.
— Скажи, а с мамой тогда у тебя был разговор на эту тему?
