— Ты ведь с моим Андреем в одном классе? — припомнил Баканов. — А ему, например, ты мог бы рассказать про своего не совсем Бога?
— Никому не могу.
— Жалко…
Доктор и вправду казался расстроенным, и Мешок решился его приободрить:
— Чего жалеть? Вы тоже можете сподобиться. — Мешок осмелел под любопытным взглядом хирурга. — Надо только сильно-сильно пожелать чего-нибудь доброго, правильного и справедливого, но только не для себя — и, может, сподобитесь…
— Чего сподоблюсь?
— Может, тоже увидите.
— Бога?.. Не совсем Бога?..
— Ну да… Сначала увидите, что все сбудется, а потом, может, и его…
Мешок думал, не выдал ли он тайну своей службы Боговым разведчиком, но кажется — не выдал. Он же не про себя говорил, а вообще… рассуждал…
— Так просто? — не отставал доктор.
— Очень даже непросто, — вздохнул Мешок. — Очень трудно придумать что-нибудь правильное и справедливое, но совсем не для себя.
— Чего же трудного? Например, мир во всем мире…
— Так разве ж это не для себя тож?
— Действительно. — Баканов хохотнул, а потом долго и молча смотрел на Мешка. — Жалко…
Ему было и вправду жалко этого увальня из Андрейкиного класса и жалко его бабку, которая сидела сейчас на краешке стула большой сторожкой птицей и только вертела головой вслед за словами: то повернет к врачу, то к своему внуку… Баканов думал о том, что Мешка и вправду могут упрятать под замок, и не знал, как уберечь его от такого будущего. Может, и взаправду сильно-сильно этого пожелать? Это ведь и будет абсолютно справедливо… и точно — не для себя…
— Ваш внук совершенно здоров, — успокоил Баканов Клавдюванну. — Пусть себе молится… Только не на людях…
— Это понятно, — отозвалась въедливая посетительница. — Кто ж на людях молится?.. Но он молится неправильными словами.
— Пусть молится как хочет.
— А он с из дому не уйдет… как тот граф? Тот тоже неправильно молился.
— Какой граф? Толстой? — Баканов рассмеялся. — Не уйдет. Ты же не уйдешь от бабки? — Баканов смотрел на Мешка.
— Куды мне итить? — отмахнулся Мешок.
— Вот и хорошо. Вопросов-жалоб нет? — дежурно спросил доктор, заканчивая этот необычный врачебный прием.
— Есть один, — все-таки решился Мешок, покоренный первым взрослым, который, кажется, что-то понимает. — Вот Гитлера убить — было бы правильно?
— Конечно.
— Не-е, не тогда, когда уже все знали, что он Гитлер и враг всего человечества, а раньше — когда он еще вынашивал?..
— Наверное, правильно, — растерялся Баканов. — Хотя — не знаю. Это очень трудный вопрос.
