Обессиленные переживаниями долгого дня, мы забрались подальше в лес и бездумно валялись на мягком прогретом мху.
Если честно, то леса за нашей стороной поселка ничем не хуже Воронцового бора на той стороне. Надо только знать места и тропинки, чтобы не вляпаться в болотные омуты. А, например, в полуболотинах тоже бывает много хорошего. Глубже в осень там целое море брусники и клюквы — горстями можно собирать и лопать от пуза. И укромок в этом густолесье куда больше, чем в сосновой колоннаде бора. Но главное преимущество здесь в крутых холмах, и, если забраться на высоченную ель, которая раскачивается где-нибудь на самой верхотуре поближе к краю глубокого обрыва, если осматривать все вокруг оттуда, то ничего плохого в тебе не останется, кроме сильной радости, что тебе повезло родиться в таком прекрасном месте, а не где-нибудь в бескрайних степях, в которых на сто верст вокруг не найдешь ни одного деревца, чтобы залезть на него в избытке своих восторженных чувств.
Даже непонятно, почему такой замечательный лес зовется просто лесом и не заслужил какого-то специального себе названия, как, например, тот же Воронцовый бор…
— Пацаны, гоните ко мне, — позвал откуда-то из чащи Тимка, который вроде должен бы валяться рядом, но не валялся.
— Вот шебутня, — более восхищенно, чем недовольно прокомментировал Серега, но поднялся.
Мы пошли на голос и обнаружили Тимку посреди прожаренной солнцем маленькой полянки — всей целиком в сплошном земляничном ковре.
— Небось, не сразу позвал, — съязвил Серега, — а когда сам налопался.
— Тут лопать — не перелопать, — отмахнулся Тимка.
В этом Тимка был прав, и через какое-то время нам уже лень было даже переползти по этому ковру на нетронутое место…
— Слышь, Мешок, — окликнул Тимка, — ты как думаешь, разное зверье тебя будет привечать так же, как домашняя живность, или не будет?
— Не знаю.
— Наверное, будет, — предположил Серега. — Какая разница? Нашему Мешку теперь в лесу никакой медведь не страшен.
— А давайте Мешок будет подманывать на себя зверей, а мы — стрелять. Денег огребем…
— Кучу, — добавил Серега.
— Я серьезно. — Тимка от души отсмеялся, но продолжал гнуть свое. — Мешок, давай попробуем.
— Чего попробуем?
— Ну, давай ты попробуешь продмануть к себе лесное зверье, как собак деревенских.
— Какое зверье?
— Ну, разное — волков, лисиц, медмедей…
— Чтобы стрелять? Не, не буду — жалко.
— Ну ты чудила! Они ж — зверье… Чего жалеть-то?
— Не по-людски…
— Не трожь его, — вступился Серега. — Мешок прав — так нечестно.
