В рентгеновском кабинете, понятное дело, было жутковато: полумрак, сладкий воздух, тревожащий гул и потом — полная темнота, в которой тебя зажимают экраном, а появившаяся из ниоткуда резиновая рука хватает тебя за локоть и таскает, и крутит, и плющит об холодную пластину…
— Одевайтесь, — прошелестел Насовский, когда зажглась красноватая лампочка и я выбрался из-за пластин его рентгеновского аппарата. — Курите? — полюбопытствовал он, довольно-таки нетрезво покачиваясь в клубах папиросного дыма. — Вредное дело — поверьте мне, молодой человек. — Он хлебнул из стакана, затянулся папироской и скомандовал: — Следующий…
Мы довольно быстро отстрелялись. Потом по очереди были девчонки, а за ними Таисия Николаевна. Прежде чем скрыться за дверью рентгена, Таисия сказала, чтобы мы ничего не хулиганили, пока она не освободиться, а ждали, когда она отведет нас в школу культурным строем.
Обратно она вывалилась через пару минут в совершенно разобранном виде и в оглушительной истерике. Она рыдала не только красным жалким лицом, но и всей грудью, кое-как прикрытой кофточкой в один надетый рукав. Впервые мы ее видели без пионерского галстука, и от этого она казалась куда более голой, чем от недоодетой кофточки. Сквозь захлеб рыданиями, зубовную дрожь и истошные “ай-я-яй” мы поняли, что, по заключению Насовского, Таисии осталось жить всего ничего — может, даже несколько минут.
Насовский был безусловным светилой, и Таисию стало жалко до слез. Мы с дрожащими губами обступили ее, не обращая внимания на ее “оставьте меня, помогите мне”, и не знали, что сделать и как загладить нашу перед ней вину не важно в чем.
На Мешке и совсем лица не было. Он вышел на крыльцо, поднял свои огромные глаза вверх — точненько на вывеску “Богушевская поселковая поликлиника” — и зашептал с паузами, запинками, поправками, но очень настойчиво и убежденно: — Пусть Таисия не умрет… Сейчас пусть не умрет… Потом, от старости — конечно, но не сейчас… Господи, сделай так!
И Таисия не умерла, а совсем даже наоборот — долго еще портила нашу жизнь…
Позже появилось вполне разумное объяснение чудесному избавлению Таисии Николаевны от неминучей смерти.
Чтобы смотреть нас на рентгене, нам поставили туда скамеечку, на которую мы и вставали перед аппаратом. Таисия взгромоздилась на ту же скамейку, и Насовский на какое-то время потерял дар речи. Потом он отхлебнул изрядную порцию своего лекарства от лучей и изрек:
— Сказочная каверна!.. Не жилец… Совсем не жилец…
