— Ох ты! Они, конечно, шутили?
— Не так весело, как будут шутить, узнав, что я сидела за ленчем с подозреваемым в ее убийстве.
— Мисси, — сказал я, доверительно склоняясь к ней. — Я еще могу поверить, что ты в жизни видела только одну пилу. Но чтобы ты сидела за столом только с одним подозреваемым в убийстве?..
Я помахал ладонью над столом.
— Мое легковерие отказывает.
— Ну, да, — признала она. — Человек отказывает себе очень в немногом.
— Так мой сертификат невиновности еще действует?
— Правда, Дэнни, — она вдруг стала серьезной. — Я верю тебе до конца.
— Спасибо.
— Я хочу сказать, нам всем известно, что деньги для тебя не проблема.
Она весело рассмеялась.
Понимаете, что я имел в виду? У меня нет денег, значит, деньги для меня не проблема. Для нее все наоборот — у нее есть деньги, так что деньги — ее проблема.
— Спасибо, — сказал я, — я думаю.
Она склонилась над столом, открыв белый треугольник кожи над грудью, заметно ниже линии веснушчатого загара, ограничивающей территорию молодости, одолженной ее лицу пластической хирургией.
— Тогда скажи мне, — прошептала она, — за что ты ее убил?
Меня не раздражает это детское легкомыслие, точнее, я к нему привык. И уж наверняка оно напомнило мне, почему, как бы мы ни веселились вдвоем, я никогда не мог подолгу сердиться на Мисси или оставаться в ее компании. Она принимала всерьез только совещания со своими брокерами и счетоводами. Тех и других у нее, между прочим, было по двое или по трое, потому что на самом деле в том, что касалось распоряжения деньгами, она была вовсе не дурой. Мисси намечала стратегию инвестиций с той же религиозной серьезностью, с какой другие относятся к налоговому управлению, сигмоидоскопии или педали газа атомной подводной лодки.
Но Мисси, как ей это часто удавалось, застала меня врасплох. Я мял в руках ломтик хлеба, и она накрыла мои беспокойные пальцы ладонями и извинилась.
У нее всегда были очень красивые руки, и форма их оставалась красивой, не тронутой возрастом и множеством обручальных колец.
— Что за прожекты? — спросил я.
Она отняла руки, расправила салфетку на коленях и принялась ковырять салат.
— Миссис Ноулс могла украсить чей-нибудь дом, обставить его, снабдить художественными изделиями. Это, конечно, подразумевало знакомство с людьми, для которых она работала, чтобы понимать их вкус… если у них был вкус — и развить его или скрыть его отсутствие.
— Ты хочешь сказать, она перепродавала им их собственные идеи?
