— Простите, — сказал я.
Он покачал головой:
— Она…
Дворецкий отворил дверь из прихожей.
— Мистер Ноулс?
Тот не повернул головы.
— Сэр?
Ноулс оторвался от своих размышлений, чтобы взглянуть на него.
— Ваша двухчасовая, сэр…
Лицо Ноулса, смотревшего мимо меня на дверь, изменилось так неожиданно, что я невольно обернулся посмотреть, в чем дело. Дворецкий отступил в сторону, придерживая рукой дверь, и в комнату вошла очень миловидная женщина.
Я сказал: женщина, но она едва ли успела закончить колледж — двадцати одного или двадцати двух лет. Одета со вкусом, ухожена и умеет держаться на каблуках. Новая служанка?
Пройдя несколько шагов в комнату, она остановилась, переводя взгляд с меня на Ноулса и обратно.
— Черт, — ругнулся Ноулс, вздернув рукав и повернув наручные часы к свету. — Я совершенно забыл о времени.
Он прищурился, взглянул на девушку и едва заметно кивнул.
— Это не надолго, — обратился он ко мне, — вы не подождете?
Я пожал плечами.
— Повторите ему, Альфред!
Ноулс, поднявшись, допил свою порцию.
— А вам, мисс…
— Энни, — сказала девушка. — Коньяк.
Ноулс поставил пустой стакан на стеклянный столик и кивнул Альфреду.
— Боюсь, у нас только бренди, — произнес Альфред, слегка поклонившись.
Лицо его застыло, как ледяная стена в Альпах, невозмутимая, сколько бы альпинистских ботинок не топтали ее веками.
— Миссис Ноулс допила весь коньяк, какой… — он замолк.
Ноулс уставился на него. Его лицо также ничего не выражало.
— Тогда бренди, — сказал он, — и закажите еще коньяка. Хотя бренди лучше, чем коньяк, — без улыбки обратился он к Энни. — И никто не морщится, если вы кладете в него лед. Вы не против, мисс…
— Энни, — твердо повторила девушка, и ее взгляд метнулся ко мне. И мгновенно вернулся к Ноулсу.
— Бренди со льдом — прекрасно.
— Я тоже выпью еще с вами. Мы будем в кабинете.
Прежде чем дворецкий Альфред закрыл дверь, Ноулс добавил:
— Это на полчаса, Дэнни. Устраивайтесь как дома. Альфред позаботится, чтобы у вас хватало выпивки.
Я кивнул.
— Вот и хорошо. Значит, через полчаса.
Ноулс выпроводил Энни из комнаты и закрыл за собой дверь.
Я остался один в гостиной Рени.
Я стал рассматривать «Дизайн анлимитед». Сам предмет, в противопоставлении с человеком по ту сторону стола, в каком-то смысле был ключом к Рени. У Ноулса не хватило бы вкуса купить этот дом, тем более обставить его или хотя бы нанять человека, который бы это сделал, не говоря уж о том, чтобы пробить его на обложки прессы. Ноулс определенно не интересовался, появится ли его дом на обложке глянцевого журнала. А вот женщина с некоторым честолюбием на его деньги вполне могла такое устроить. Он бы радовался ее радости и гордился результатом. Но в конце, как и в начале, он, хотя и сумел найти и вдохновить ее, понятия не имел бы, что со всем этим делать. Верно, наряду с гордостью он испытывал в какой-то мере чувство собственника. И в его гордости собственника не могла ли она найти себя, или все достижения и деньги приносили одно презрение? Каким был брак Ноулсов?
