— Ты в порядке, шкипер? Не холодновато? Кха-кха-кха!
— Ч-ч-ч…
— Ну, будь оптимистом. Если ты мерзнешь, значит жив, кха-кха-кха!
Он взмахнул багром.
— Я живу тут рядышком.
Голова снова скрылась из виду.
— Имею пропан, форель, яйца… — Голова появилась. — И горячий душ на палубе.
— С-мое время, — умудрился выговорить я.
— Что, торопишься на пикник и хочешь знать, сколько времени?
Он багром стряхнул рака-отшельника с моего плеча.
— Чертовски поздно, шкипер, кха…
Он причалил к опоре. Отчетливый запах, смесь солярки с ацетиленом, поднимался и опускался вместе с ним.
— Ты желаешь остаться здесь или как?
Я отрицательно помотал головой.
— Тогда давай спускайся.
Я заглянул через край балки три на двенадцать. Неструганая поверхность расцарапала мне щеку, отчего закрытый глаз открылся.
Соль обожгла царапину, свет бил в глаза, а гнулся я, как накрахмаленная простыня.
Старик стоял в алюминиевом ялике в нескольких футах подо мной. На дне было раскидано разнообразное снаряжение, и я принялся инвентаризировать его равнодушно, как страховой агент, сидящий на хлорпромазине. Высокие резиновые сапоги, красная пластиковая канистра, молочный бидон на один галлон, обрывки веревок, проволоки и прочего. Ржавый гаечный ключ, погнутый штопор, головка молотка. Армейский свитер с жирными пятнами, одно деревянное весло, кварта бензола. Две удочки, один маленький якорь, краболовка; моток желтой нейлоновой лески на блестящей катушке, дюйм забортной воды с радужной пленкой, в которой покачивались пенопластовые чашечки для наживки.
Коробка-холодильника без крышки, в которой плавали в мутной ледяной жиже краб, две рыбины и четыре бутылки «будвайзера» с длинными горлышками. Одно мое прикосновение, рассудил я, и эта жижа снова застынет льдом.
— Эй, шкипер? Спускаться собираешься?
Я попытался вылететь из гнездышка, но ремень позволил мне спуститься только на треть высоты, а потом я завис. Беспомощно извиваясь, я не мог дотянуться до пряжки, да и руки слишком онемели, а сил объяснить, в чем дело, у меня не хватало. Старик подтянулся на руках вместе со своей лодчонкой, перебирая руками балки, пока не сумел заглянуть между ними.
— Надо бы показать этот узелок морским скаутам!
Он извлек откуда-то нож в ножнах с пробковой рукоятью, тонкий и изогнутый от множества заточек, и просунул клинок между балками. Пояс подался, и я, пролетев три-четыре фута, свалился в челнок. Средняя часть меня пришлась точно в холодную ванну, нога треснула о планширь, зато голова мягко приземлилась на пластиковую канистру. Лодочка неуверенно закачалась, но старик легко с ней управился.
