-- Ой ли, Дмитрий Никитович? -- спросил Полковник. -- Точно ли не заставлю?
-- Безо всяких сомнений! -- отрезал Благородный.
-- А вы вообразите наминуточку, что я -- вашаперсонифицированная совесть. Ведь тогдаи наши встречи можно будет расценить как дело пусть для вас неприятное, но безусловно благое. Какю покаяниею
-- Вы опять про Марину? -- раздражился Благородный настолько, что повысил тон несколько сверх самим же себе назначенной меры, чем раздражился еще больше. -- Онарожалау лучших врачей. Ее ничто не могло бы спасти. Это судьба. И я тут не при чем. А вот вы! вы! вы ни разу не допустили меня до моего собственного ребенкаю
-- Маринане допустила, -- мягко возразил Полковник.
-- Но я действительно собирался развестись! -- почти уже кричал Благородный.
-- Ее не устраивало, что вы оставили бы своего сынасиротою.
-- Я бы уж как-нибудь разобрался!
-- Нисколько не сомневаюсь, -- теперь интонация Полковниканеслав себе едкий яд.
-- Откудаж столько презрения? -- поинтересовался Благородный.
-- Оттуда! -- вспылил, наконец, и Полковник. -- Оттуда, что мое дело было -- выполнить последнюю волю дочери. А ваше -- пробиться к ребенку несмотря намое сопротивление. Несмотря навсе силы ада!
-- И вы еще смеете упрекать?!.
Видать, в этой последней реплике Благородного послышалась Полковнику боль столь искренняя, что он вдруг как-то весь помягчал и сказал:
-- Хотите познакомлю?
-- С кем? -- испугался Благородный, и именно потому испугался, что отлично понял с кем.
-- С дочкой с вашею, с Машенькой, -- тем не менее пояснил Полковник.
-- А оначто, здесь?
Полковник кивнул утвердительно.
-- Но яю но яю -- в страшной неловкости замялся Благородный. -- Но я н-не готовю
-- Понимаю, -- отозвался Полковник после недлинной паузы. -- Она, наверное, тоже. Пойдемте, хоть фотографию покажу, -- и направился к летней кухоньке, щелкнул выключателем.
Внучкино фото в рукодельной рамочке стояло наполке, предваренное роскошной розовой розою в баночке из-под майонеза. Благородный взял рамку в руки, посмотрел пристально наизображение лицадочери. Полковник забрал рамку у Благородного, вытащил из нее фотографию:
-- Возьмите. У меня есть еще.
Благородный бережно положил фотографию во внутренний карман, уронил "спасибо" и направился к выходу.
-- А про покаяние, -- произнес Полковник совсем тихо, так, что при желании вполне можно было б его и не услышать, -- про покаяние я сказал исключительно в связи с вашимию доносами.
