Голос Майи звучал почти шутливо. Робин нетвердо поднялась на ноги.
— Дорогая, пройди через черный ход. Кажется, он уже подъехал.
На мгновение Робин замешкалась:
— Я могу чем-нибудь…
Губы Майи насмешливо изогнулись.
— Очень мило с твоей стороны, Робин. Нет. Не думаю.
Робин обвила руками ее шею и крепко обняла. Майя коротко всхлипнула и оттолкнула ее.
— Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, напиши. Ты знаешь мой адрес.
Девушка шагнула к дверям, но Майя схватила ее за локоть и заставила остановиться.
— Робин, никому не говори обо мне и Верноне. Ни одной живой душе. Обещаешь?
Увидев ее грозные большие светло-синие глаза, Робин кивнула.
— Обещаю.
Элен шла домой от автобусной остановки. Налетел сильный ветер и рассыпал все ее свертки. Адам Хейхоу бросил пестовать зимние овощи и помог девушке собрать покупки.
Когда отрезы ткани, нитки и подкладка снова оказались в корзине, запыхавшаяся Элен сказала:
— Спасибо, Адам. Какой ветер!
— Просто убийственный, мисс Элен.
Тут злобный ветер вцепился когтями в ее шляпу. Элен вскрикнула, тщетно вскинула руки и снова уронила корзину.
Шляпа запуталась в розовом кусте, росшем у дверей домика Хейхоу. Адам достал ее из колючек, и Элен воскликнула:
— Надо же, Адам, у вас выросла роза! В декабре!
Хейхоу сорвал единственный желтый цветок и засунул его за ленту ее шляпы.
— Вот. Так гораздо красивее, правда?
Она улыбнулась ему; плотник подхватил корзину и пошел по тропинке, которая вела к дому священника.
— Как у вас дела, Адам?
— Весь последний месяц работал в Большом Доме, ремонтировал оконные рамы и кухонные полки. — Адам покосился на корзину. — Я слышал, что вы и сами теперь работаете, мисс Элен.
Разве в такой дыре, как Торп-Фен, можно что-нибудь сохранить в тайне? Элен вспыхнула.
— Я немножко шью. И все это, — она жестом указала на свертки с тканями и нитками, — нужно мне для дела.
Когда они добрались до ворот, Адам отдал корзину Элен.
— Конечно, ваши вещи лучше того барахла, которое продается в магазинах, мисс Элен, — сказал он, вежливо прикоснулся к шляпе и ушел.
Она прошла в дом. Была вторая половина дня, и как всегда в первый четверг месяца, Джулиус отправился в Эли к епископу. Элен зашла на кухню, где Бетти резала овощи и мясо для похлебки, а судомойка Айви рылась в кладовке. Затем Элен села за стол в столовой и ответила на отцовскую почту. В конце каждого письма преподобный Фергюсон делал карандашные пометки; Элен расшифровывала их и писала ответы крупным красивым почерком. На угловом столике стояла тонированная сепией большая фотография Флоренс Фергюсон в паспарту с тиснеными снежинками и сделанной курсивом надписью «Белый цветок безупречной жизни». Элен сидела, набросив на плечи шаль (Бетти никогда не растапливала в столовой камин до семи вечера); на ее коленях уютно свернулся кот Перси. Покончив с письмами, Элен скроила все три блузки, заказанные ей женой помощника священника. Элен обещала сшить их к концу недели и боялась не успеть. Поездку за тканями пришлось отложить: помешали рождественская ярмарка, собрания прихожан и, конечно, домашние хлопоты.
