Пока Робин пожимала руку Лиззи, продолговатые зеленые глаза изучили ее и сбросили со счетов. Девушка решила, что Клоди на несколько лет старше Джо. Эта женщина не уступала красотой Майе, но ее красота была совсем другой. Фрэнсис еще несколько недель назад назвал Клоди любовницей Джо. Типичный Берн-Джонс,[7] добавил Фрэнсис, и теперь Робин поняла, что именно он имел в виду. Кожа Клоди была молочно-белой; волосы, собранные в экстравагантную прическу, напоминали темно-красное облако. Под зеленым свитером и твидовой юбкой скрывалось пышное тело. Рядом с ней Джо казался еще большим пугалом, чем обычно. Но Лиззи мало что унаследовала от матери, она была маленькой и неказистой.
— Один мой голубь улетел в соседний двор! — похвасталась девочка своей новой знакомой.
Внезапно Робин вспомнила, как она в детстве сиживала на диване рядом со Стиви и тот складывал листок бумаги в форме голубя. Брат был в школьной форме, а сама Робин — не старше той девчушки, что сидела сейчас рядом с ней.
— А все мои падают на землю, — добродушно сказала Клоди.
Тем временем Джо смастерил еще одну бумажную стрелу; та взмыла в воздух, описала круг, покачалась и приземлилась носом в водосточную канаву.
— Этот голубь очень похож на меня, — сказал Джо, лег на чахлую траву и подложил под голову сложенные руки.
Вечером — или это уже была ночь? — Робин танцевала. Она не знала имен своих партнеров и не запомнила их лиц. Внезапно девушка очутилась за пианино, а пианист отошел в угол комнаты. Оказалось, что она еще помнила ноты и стучала по клавишам достаточно громко, чтобы мелодия была слышна всем.
Она видела, как Джо поцеловал Клоди на прощание. Потом спотыкаясь прошла на кухню и увидела Фрэнсиса и Дайану, сжимавших друг друга в страстных объятиях. Робин поняла, что впервые в жизни напилась: вместо того чтобы тактично исчезнуть, она вылетела из кухни, схватила Джо за локоть и развернула лицом к себе.
— Кто эта мымра с зелеными веками?
— Ревнуешь?
— Ничего подобного! Просто она не таскалась по улицам в любую погоду, на нее не лаяли злые собаки… — Она услышала собственный голос, становившийся все более громким и злобным.
— Увы, милая Робин, такова жизнь. — Джо наклонил голову и поцеловал ее в губы. — Вот. Это утешительный приз.
Сбитая с толку Робин не знала, злиться ей или смеяться. Поэтому она с любопытством спросила:
— Что ты делаешь?
— Печатаю брошюру в честь нашей победы на выборах. Хочу послать отцу.
Станок ожил, застонал и выплюнул на пол бумагу. Робин наклонилась и подняла листок.
