— На улице так холодно…
— Конечно, девочка моя. — Рука отца легла ей на плечо. — Как только я поговорю с его светлостью, мы отправимся домой. — Большие бледно-голубые глаза Джулиуса Фергюсона осмотрели переполненный зал. — Когда эта традиция отомрет, я буду рад. Мне всегда казалось, что в этом празднике есть что-то языческое.
Преподобный вышел из зла, а Элен закрыла глаза и снова отдалась музыке.
— Мисс Элен, не хотите потанцевать? — спросил чей-то голос.
Перед ней стоял Адам Хейхоу. Этот деревенский плотник и столяр-краснодеревщик был высоким, смуглым и сильным. Элен казалось, что она знала его всю жизнь.
— С удовольствием, Адам.
Он взял Элен за руку и повел в круг. Музыка заиграла снова, круг разделился на два, которые переплетались друг с другом согласно старинному обычаю. Темп становился все быстрее; знакомые лица раскраснелись; казалось, невзрачный зал стал ярче. Элен смеялась и ощущала себя частью происходящего. Она очутилась в объятиях Адама и принялась выписывать маленькие крути внутри большого.
Танец кончился, но в зале еще отзывались эхом музыка и смех. Деревенские заливали жажду пивом, Элен вытирала платком потное лицо.
— Лимонаду, мисс Элен?
Она улыбнулась Адаму:
— Нет, спасибо. Лучше подышим свежим воздухом.
Адам прошел вместе с Элен к боковой двери, открыл и придержал ее для своей дамы. Дверь с треском захлопнулась за ними, и наступила тишина.
— Ах, как весело! — отдуваясь, сказала Элен. — Как замечательно! Я обожаю танцевать.
Луна была полной и желтой, на чернильно-черном небе мигали звезды. Трава и камыш стояли неподвижно; в морозном воздухе чувствовалось приближение зимы.
— Красота какая, — сказала Элен, посмотрев на небо.
— «Все недвижно, ночь тиха, звезды светят свысока…»
Элен услышала слова, которые прошептал Адам, и уставилась на него во все глаза.
— Адам… Это ведь Шелли, верно? Я и не знала, что вы любите поэзию.
Он не ответил, и Элен со стороны услышала свой голос, которому не хватало деревенской протяжности. Ее высокомерный и снисходительный тон наверняка отпугнул Адама, всегда нравившегося девушке. Элен вспыхнула и хотела попросить прощения, но увидела, что к ним идет отец.
— О господи, Элен, где твое пальто? Ты простудишься!
По дороге домой Элен забыла о своем смущении и снова посмотрела на небо и звезды. «Это самое чудесное место на свете», — подумала она и взяла отца под руку. И тут ей вспомнился конец четверостишия, начало которого процитировал Адам:
