«Звала меня, мама Мила, или мне послышалось?» — А сама придирчиво поглядывала то на Козликова, то на мать: что за веселый разговор они вели?
«Иди, дочка, к костру, — сказала мать, — а то сучком ударит».
Девочка ушла, но через несколько минут снова оказалась возле взрослых — натаяла в баночке снега, принесла матери и Васильку пить, хитренько спросила:
«Мама Мила, куда ты девала папино письмо?»
«Хотела бы забыть своего Милешкина, но доча не позволит», — смеялась Людмила…
— Видно, угомонилась бедовая женщина, — проговорил с облегчением егерь. — Отужинает и ляжет спать со своими удальцами. И мне пора идти уплетать гречневую кашу…
Только проговорил так Козликов — через дорогу стукнула дверь избы.
— Это кто там шарится под окнами! — закричала с крыльца Степановна. — Хозяина нет, так и надо шариться… Де-ед Пискун!.. Де-ед! — громче прежнего закричала соседка Милешкиных. — Выноси ружье, шарахни по ногам!.. — и понеслась к дому Людмилы.
Козликов, юркнув за угол, опасался, как бы сердитая Степановна, взяв полено, не поперлась прямо на него. Вот будет потеха! Степановна скрылась в доме. Козликов перелез через забор и, смеясь над собою, убежал.
Без стука в избу ввалилась Степановна, выбрала из клетчатой шали сизоносое лицо и громко, испуганно сказала:
— Вы тут чаи распиваете, а под окнами кто-то бродит. Поди, ворюга.
— Что вору делать у нас, — ответила Людмила соседке. — Утащить нечего. Присаживайся суп хлебать.
Степановне не понравился спокойный, с насмешинкой тон хозяйки, спрятала в толстой шали лицо и погрозила пальцем:
— Гляди, девка, запалят тебя с четырех углов, вот тогда вспомянешь меня! — и скрылась, хлопнув дверью.
— Некогда нам думать и гадать, как поле перейти! — решительно сказала Людмила. — У нас ведь полный склад корма — сои и овса, — а мы горюем.
— Ура, мама Мила! — закричал Василек. — Завтра пойдем в тайгу.
— Ну как же, завтра! — с отчаянной веселостью возразила мать. — Наедимся вкусного супа, белого хлеба — и под одеяло на бочок, так, что ли? А косули коротайте ночь на пустой желудок? Поужинаем, сына, — и в лес.
Возьмите меня, — вызвался Петруша, — я вам буду дорогу показывать.
За столом Милешкины договорились, что сою повезут Людмила, Василек и Люсямна. Петруша с Мишуткой останутся дома, потому что они совсем маленькие: если ухнут в сугроб с головой, попробуй отыскать их в потемках.
Поели не поели Милешкины, оделись, зажгли керосиновый фонарь — за салазки и к складу.
Все дома светились окнами, один склад жутко чернел на пустыре.
