— А для вас ничего не взяла, — смущенно сказала Людмила горбатой старушке и лежащему на нарах парню.
— Родственница приехала меня проведать, — заметила Акулина о старушонке. — Муж моей дочки, — с холодком показала трубкой на парня.
Когда парень поднялся с нар, надел выбегайку — легкую стеганку без рукавов — и вышел за дверь, Акулина сказала Людмиле:
— По-умному сделала, что не дала подарок этому, — кивнула на дверь. — Уже месяц как женился, а на охоту, на арбалку не идет, только и знает улыбаться. Как с утра начинает, так до вечера не перестает смеяться. Когда холостым ходил к нам, серьезным парнем был, а то разве бы отдали за него Даранку… Пошто так шибко испортился зять, не знаешь ли, Мила?
— Об этом спроси лучше у своей Даранки. — И Людмила заговорщицки переглянулась с юной женщиной.
Та залилась густым румянцем, сжала сочные губки и принялась усердно мыть в тазике ложки.
Соседям Акулины Людмила раздала шоколадные конфеты и печенье. Гостили соседи у Акулины до тех пор, пока она не поставила на нары два низких столика. Тут соседи вспомнили о неотложных делах и быстро разошлись.
Акулина самодельной поварешкой накладывала в деревянные миски мелко нарезанное душистое мясо, начерпывала бульона с какими-то травяными приправами и ставила на столики. Сукту нарезал тоньше лапши мерзлой щуки, перемешал с красным перцем, уксусом, посолил и тоже принес на столик.
Василек уплетал за обе щеки нежное барсучье мясо, запивал бульоном, попробовал и нарезанной щуки — тала называется, — едва проглотил холодное, обжигающее рот перцем и уксусом кушанье. А Людмила ела талу и нахваливала, только часто покашливала. Василька растрогало гостеприимство Акулины. С легким укором он думал о матери: «И почему мама Мила так долго не вела нас в Туземную? Как хорошо видеть, что тебе рады!»
После мяса и щучьей талы пили чай, заваренный кореньями лимонника, с обсыпанными сахаром пресными лепешками, испеченными на рыбьем жиру.
Едва Акулина с дочерью убрали столики под нары, снова явились соседи. И начались таежные рассказы.
Не заметили Милешкины, как наступил вечер. Последние лучи солнца обожгли маленькие окна. Пора собираться домой. Акулина пожалела, что так быстро пролетело время, и взялась одевать Мишутку, дочь ее — Петрушу и Люсямну. Не хотелось удальцам домой, остаться бы ночевать на нарах, покрытых камышовой циновкой, и слушать, пока не одолеет сон, рассказы о былом тяжком житье нанайцев. Если бы завтра не школа да не топить бы печку в омшанике…
