и три хижины для жен. Потом он поставил в
оби деревянные фигурки, изображавшие его
чи и умерших предков. Каждый из пяти сыновей Ученду принес Оконкво по триста клубней семенного ямса, чтобы дать возможность двоюродному брату засадить свое поле, — с первым дождем надо было начинать посадки.
Наконец пришел дождь, внезапный и бурный. Последние два-три месяца солнце, казалось, непрестанно копило силы, его огненное дыхание обжигало землю. Трава давным-давно вся выгорела, песок жег ноги, словно горящие уголья. Плотное покрывало бурой пыли окутало вечнозеленые деревья. Примолкли в лесах птицы, в зыбком зное тяжко и часто дышала земля. Но вот раздался удар грома. То был злой, металлический, сухой от жажды удар, совсем не похожий на низкие, мягкие грозовые раскаты, сотрясавшие небо в пору дождей. Пронесся сильный порыв ветра, и в воздух взметнулись тучи пыли. Ветер гнул к земле пальмы, взбивая листья в какие-то причудливые, фантастические прически.
Тучи наконец пролились на землю крупными каплями замерзшей воды, которые люди прозвали «небесными орешками». Они были очень твердые и больно били по телу, но молодежь и ребятишки весело резвились, ловя ледяные катышки и засовывая их в рот.
Земля быстро возвращалась к жизни, в лесу весело защебетали птицы. В воздухе едва уловимо повеяло запахом пробуждающихся к жизни растений. Мало-помалу ливень перешел в частый дождь, и ребятишки попрятались под крышами и навесами; все были счастливы, бодры и благодарны.
Оконкво и его семья трудились не покладая рук, чтобы заложить основу нового хозяйства. Но это было равносильно тому, что начать жизнь заново, утратив силу и жар молодости. Это было так же трудно, как учиться в преклонном возрасте делать все левой рукой. Работа уже не доставляла Оконкво радости, как в былое время, и, когда ее не было, он часами сидел в полудремотном забытьи.
Сколько себя помнил Оконкво, его вела по жизни одна заветная мечта — стать одним из старейшин Умуофии. В этой мечте был источник его жизненных сил. Он был уже почти у цели. И вот все рухнуло. Его вышвырнули из клана, и он лежал теперь, задыхаясь, как рыба на песке. Совершенно очевидно, что его бог, его чи, не был создан для великих дел. А человеку не дано подняться выше той судьбы, которая написана на роду его чи. Неверно говорят старики, будто стоит человеку сказать «да» — и чи тут же поддержит его. Вот ведь сказал Оконкво «да», а его чи ответил «нет».
Старый Ученду очень встревожился, увидев, что Оконкво поддался отчаянью. Ученду решил поговорить с ним после того, как будет выполнен обряд
