Берн задумался и как будто забыл о ее присутствии.
— А эта операция? — спросила Фелисити после долгого молчания.
— А эта оказалась неудачной. Больше никто — ни я, ни кто-либо из моих коллег — ничего не может для нее сделать. Она замужем, муж у нее преуспевающий бизнесмен, у них есть ребенок, а она, скорее всего, потеряет зрение полностью и останется слепой до конца своих дней.
— Но ведь в этом не ваша вина. — Она заметила, что в ее устах это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.
— А кто может знать наверняка? — хрипло воскликнул он. — Даже признавая, что она поступила к нам с большой задержкой и ей надо было делать операцию гораздо раньше, все равно я не могу быть до конца уверен, что все сделал правильно.
— Но если вы считаете, что сделали все, что возможно…
— Значит, этого было недостаточно, — решительно заявил Берн. — Если бы я не взялся ее оперировать, может быть, другой специалист сделал бы все иначе. Другому врачу, может быть, удалось бы спасти ей зрение.
— Вы не можете винить себя за то, что один ваш пациент пострадал, — нежно проговорила Фелисити.
— Не могу? А теперь скажите, как бы вы себя повели, если бы этим пациентом оказался ваш брат? Разве не стали бы вы винить во всем хирурга, который делал операцию?
— Даже не знаю, — откровенно сказала Фелисити. — Но мне известно, что есть такие виды слепоты, которые не поддаются лечению.
Он ничего не ответил.
— Многим людям вы вернули зрение, хотя их тоже ожидала полная слепота, — напомнила ему Фелисити. — Подумайте о них. В том числе, кстати, и о Треворе.
Берн снова заглушил мотор, и яхта спокойно закачалась на волнах вдалеке от скалистого берега.
— Помните, Фелисити, я уже однажды спрашивал у вас, как вы здесь оказались, и вы сказали мне про того мужчину, который предал вас? А что вы сейчас к нему испытываете? Вы ведь не будете заботиться о брате всю жизнь. Он уже совсем взрослый. Вы свободны.
Фелисити была поражена этими словами, но еще больше тем фактом, что она почти не вспоминала о Филиппе с тех пор, как приехала сюда, на Адриатику. Теперь она даже не могла вспомнить в подробностях, как он выглядел. Несколько недель назад она получила письмо от одной приятельницы Бэрил, которая писала, что скоро будет свадьба Бэрил и Филиппа. Но на Фелисити эта новость не произвела совершенно никакого впечатления, она просто пожелала им про себя долгих лет счастья.
И теперь слова Берна окончательно убедили ее в том, что старая рана зажила и она теперь на самом деле свободна. Свободна для новой любви? Но это безумие, если речь идет о любви к Берну.
