— А сколько он уже здесь работает?
— Лет шесть или семь, кажется. Он нашел этот старый дворец, и владельцы с радостью его продали. Хендрика поставили во главе клиники, и теперь у него абсолютная власть.
— Мне он кажется нежным тираном, — заметила Фелисити.
— Ого! Да вы, наверное, уже без ума от его норвежской стати.
— Нет, мне так не кажется. Я не из тех девушек, которые считают, что должны автоматически влюбляться в своего босса.
— Послушайте моего совета, держитесь от этого человека подальше, — предупредил ее Берн. — Ваша предшественница сделала роковую ошибку, и ее тут же отправили назад в Англию.
Фелисити быстро обернулась и посмотрела на него.
— Это та самая, которую звали Джилл? Не знаю ее фамилии.
— Да, да, та самая. Надо сказать, она была очень хорошенькая — правда, немного слащавая, — но Хендрик не такой человек, чтобы влюбляться в смазливое личико. Он слишком предан своей работе.
— Даже самые преданные науке доктора находят время, чтобы жениться.
— Только не он. Только не Хендрик Йохансен. — В голосе Берна слышалась окончательная убежденность. — Ну ладно, идемте. Вы, наверное, уже замерзли.
На обратном пути Фелисити была погружена в размышления по поводу последнего замечания Берна. Ведь Ноэль совершенно точно говорил ей, что бедная Джилл безнадежно влюбилась в самого Берна Мэллори, а вовсе не в доктора Йохансена. А теперь Берн заявляет, что все дело было в Хендрике. Может быть, таким образом он пытается снять с себя ответственность?
В течение следующих нескольких дней после ночной прогулки на яхте Берна Фелисити проводила все свое свободное время с Тревором. Сначала ему разрешили прогуливаться по саду, и Фелисити старалась почаще встречаться с ним. Потом Берн решил, что Тревору надо постоянно находиться в клинике.
— Мне так хочется, чтобы он поскорее выяснил наконец, что надо делать, — жаловался как-то вечером Тревор своей сестре.
— Можешь не сомневаться, он не станет тебя держать здесь дольше, чем необходимо, — убеждала его Фелисити. — Наверняка у него большой список пациентов, которые ждут своей очереди лечь к нему в клинику.
— Многим из них придется для этого проделать долгий путь, — заметил он. — Это ведь не Харли-стрит в Лондоне.
— Конечно. Но значит, люди, которые нуждаются в лечении, готовы идти на жертвы.
Изабель была явно довольна тем, что Фелисити добровольно связала себя обществом Тревора и не будет мешаться под ногами, когда дело касается Берна.
— Завтра я еду на материк, — сказала она как-то вечером за ужином. — Может быть, вам что-нибудь привезти?
