Фелисити заколебалась.
— Но плата за лечение? — спросила она.
— Об этом мы позаботимся, мисс Хилтон, — заверил ее доктор Йохансен. — Если будет нужно, мой друг, мистер Фирт, сможет вычесть эту сумму из вашей зарплаты, когда вы вернетесь, — добавил он, подмигнув ей.
Фелисити помчалась домой, чтобы рассказать обо всем Тревору, но тот не выказал особого энтузиазма.
— Еще одна серия врачебных осмотров, — проворчал он.
— Но, Тревор, нам больше может не предоставиться такого шанса, — осторожно заметила она.
— Тебе-то, конечно, хорошо. Ты можешь ходить повсюду и развлекаться. — И он с досадой отошел к окну. — Ну ладно, ладно, если тебе так хочется, пожалуй, я не против. Во всяком случае, хоть какая-то перемена.
Она обвила руками его шею и поцеловала в обе щеки.
— Кроме того, — хитро добавила Фелисити, — это остров. Там кругом вода, и можно будет плавать на яхтах.
Тревор резко высвободился из ее объятий.
— Яхты! — прошептал он. — Тогда это, конечно, дело стоящее.
Тревору судьба отказала в возможности заниматься парусным спортом, но больше всего на свете он любил яхты.
Их путешествие целиком оплатили доктор Йохансен и мистер Фирт, так что Фелисити только осталось найти нового жильца для их квартиры и упаковать в чемоданы одежду.
Ей с трудом верилось, что уже через неделю она будет далеко от такого привычного и любимого лондонского пейзажа, где на причалах разгружались баржи, высотные краны переносили на набережную древесину и целые стайки чаек парили над головой и ныряли вниз к воде. А теперь она отправляется на остров, где, по словам доктора Йохансена, помимо безоблачного неба и сапфирового моря, есть целые рощи гранатовых деревьев.
После авиаперелета в Милан они сели на поезд до Анконы. Тревор заметно нервничал.
— Постарайся уснуть, если сможешь, — уговаривала его сестра, и, хотя сама она тоже с удовольствием подремала бы, она не отводила взгляда от окна. Может быть, ей больше никогда не удастся посмотреть Италию, и она решила постараться увидеть сейчас как можно больше.
Глядя на них с Тревором, всякий мог догадаться, что они брат и сестра. Юношеские черты Тревора были тонкими и изящными, как и у сестры, хотя волосы у него со временем потемнели и стали светло-каштановыми, тогда как у Фелисити они оставались насыщенного красно-золотистого оттенка. Однако глаза у обоих были одинакового ярко-синего цвета.
Теперь, когда Фелисити смотрела на побледневшее от усталости лицо брата, ее переполняло сострадание, смешанное с беспокойством. Что будет, если и это обещанное им лечение окажется безрезультатным?
