Столик с рождественской елочкою и нехитрыми выпивками-закусками (даже шампанского раздобыть не удалось) придвинут к матрасу, накотором полусидит полуодетый раненый, vis-а-vis -- Иринав вечернем туалете и в украшениях. Сбоку, стоя, произносит торжественный тост одетая в парижскую кофточку Тамарка:
-- юи пусть, значица, этот год, принесший вам, -- удар глазками в сторону Тамаза, -- столько счастья, станет только первым в счастливой их череде, и пусть отец ваш выздоровеет и проживет еще сто двадцать летю
-- Как: выздоровеет?! -- прерывает Тамаз, аИрина, глянув наподругу коротко и выразительно, поворачивает у вискапальцем.
-- Ой, -- смущается Тамарка. -- Правда. Чо ж это я?!
-- Вы мне можете объяснить, что тут происходит?! -- взрывается Тамаз.
-- Ничего не происходит, -- огрызается Ирина. -НатэлаСкорпионовназвонила, сказала, что у РевазаИраклиевичаинфаркт.
-- И ты посмеласмолчать?! Дахоть бы это тысячу раз былаее хитрость -- я не имею праване ехать!
-- Ты не имеешь правакричать наменя, -- холодно возражает Ирина. -- Вот начто ты не имеешь права.
-- Вы успокойтесь, пожалуйста, -- встревает Тамарка, готовая зареветь. -Онатут же побежала! Онабилет досталаиз брони, самый ближний билет. Онатолько наНовый Год не хотеларасстраивать. Где билет, Ирка?! Ну, покажи же ему билет! 02.01.91 Едваудерживаясь под напором ветра, торчаланаплощади каркасная елкас горящими среди беладня разноцветными лампочками, окруженная крепостью из крупных ледяных кирпичей. Паразакаленных ребятишек катались по бороде ледяного же ДедаМороза.
Иринас Тамазом стояли наостановке-платформе, возле ярко-красного междугородного ЫИкарусаы, того, кажется, самого, что пытался перегородить белому Ыжигуленкуы дорогу жизнь назад.
-- Я все понимаю, -- говорилаИрина, гладя грудь мужа. -- Не больно? -спросилакак бы в скобках и, не дожидаясь ответа, продолжила. -- Не надо ничего объяснять, ни оправдываться ни в чем. Я б их раздражала. Так? Правильно, миленький? Я все правильно говорю?
Тамаз молчал.
-- Ты только позвони сразу, как будет возможность. Позвони и прилетай, да? Мы переберемся куда-нибудь далеко-далеко и заживем до самой смерти. Ладно? А насчет Васи ты все правильно сделал, что простил: он теперь, если сказал, -не появится.
В автобус поднялся водитель, запустил мотор.
-- Ну все, порауже, -- легонечко подтолкнулаИринамужа. -- Дай поцелую. Напрощаньею -- и впилась губами в тамазов рот: исступленно, надолго. Потом оттолкнула: -- Езжай! Езжайю
