— Но там же нет ничего! — Федрата растерянно смотрела на остальных. — Что же они все пьют?
Человек в капюшоне будто бы улыбнулся — еле заметно, одними губами:
— Воздух. Они пьют воздух древней реки Танаис.
— Стой! — Федрата опять схватила меня за рукав.
— Стой… У меня нет кружки. Я не лепила с вами. Дай пригубить.
Она почти выхватила у меня из рук кружку. Я увидела, как округлились от страха глаза Федраты, когда она сделала первый глоток. Как дернулось ее горло.
— Там оставалось совсем немного. На донышке. Я не должна забыть… И ты, Лисимрина. Ты выпила не до конца. Гораздо меньше всех остальных. Ты тоже должна запомнить, что мы прибыли как разведчики. И мы должны возвратиться. Обещай, что ты не забудешь.
А наутро, когда колесница лучезарного Гелиоса появилась на небе, ко мне пришло новое имя. И к другим оно тоже пришло. И все очень быстро забыли старые имена и перестали на них отзываться. Лагерь вдруг стал поселением, мы все сменили одежду. Это было как праздник — туники, амулеты, украшения для волос, сандалии и плащи.
И только Федрата не могла успокоиться:
— А где же Максим с истфака?
Никто не понял, о ком она говорит.
— Куда подевался мой сын? Вы не могли забыть, что у меня был сын!
Она была так расстроена, что мы стали ее жалеть. Но она была безутешна:
— Я поняла, поняла: они пили из кружек, стоя лицом к кургану!
— Объясняйся понятней, Федрата. Ты пока не Кассандра, — Эпивлада слова Федраты насторожили.
А та с трудом прошептала:
— Нас было намного больше, когда мы прибыли в Танаис. Хранитель сказал нам, что мир Танаиса делится на две части. Если кто-то пил воздух, стоя лицом к кургану, и теперь его нет между нами, значит, он уже отдал свое сердце степи.
— Кто может отдать свое сердце степи? Только кочевники. Скифы! — Эпивлад нахмурился. — Им отвратительно мирное поселение. Они называют нас изнеженными богачами. Я чувствую: Танаису угрожает опасность!
Его слова потонули в нарастающем гвалте. Нас оглушило свистом и топотом.
Кочевники налетели внезапно. Жители поселения в панике заметались. Что происходит, толком никто не понял. Но когда пыль рассеялась, дети подняли крик:
— Они увели с собой Поликсюну.
«Это Ксюша из Мурманска», — прошептала Федрата.
— И Елену похитили.
«Лену из Барнаула».
Лену из Барнаула! Федрата и правда безумна. Елена — вот как она себя называла. Гордо всем заявила, что не будет менять себе имя. Лучше греческого «Елена» ничего не бывает. А ведь пила из кружки. И выпила все до капельки. До последней.
