Отто налил Нинке выпивки. Онарешаламгновенье: остаться ли, -- и решилаостаться.
-- Тысяча!
-- Тысячаслева. Тысяча -- раз! Тысяча -- два!
-- Тысятшасто, -- сказал Отто просто так, неизвестно зачем: рубахаименинникане нужнаему былаточно, демонстрировать финансовое свое благополучие он тоже, очевидно, не собирался.
-- Господин Зауэр -- тысячасто. Тысячасто -- раз!
-- Тысячадвести!
Юбиляр с голым, шерстью поросшим торсом, благодушно улыбаясь, следил заторгами с почетного своего места.
Отто поглядел насоседку с холодным любопытством:
-- Хотите, я фс фыстафлю нааукцион? Авось соберете. Стартовую цену назнатшим три тысятши.
-- Долларов? -- поинтересовалась Нинка.
-- О, да! -- отозвался Отто. -- Не сертитесь, но сами толшны понимать, тшто это несколькою тороковато. НаРиппер-бан фам тали бы максимумю марок твести. Но сдесь собрались люти корячие, асартные. И не снают поканастоящей цены теньгам.
-- Левый башмак юбиляра! -- продолжал тамадааукцион.
-- И что я должнаделать с тем, кто меня купит?
-- Если купят! -- значительно выделил Отто первое слово и пожал плечами: -- Могу только пообещать, тшто я фас приопретать не стану. И тшто все вырученные теньги перейдут фам. Пез куртажа. Сокласны?
Нинкавыпилаи кивнула.
-- Две с половиной справа!
Отто встал, подошел к юбиляру, нашептал что-то тому наухо, взглядом указывая наНинку, юбиляр поманил склониться тамаду.
-- Нааукцион выставляется, -- провозгласил последний, когдавыпрямился, -любовницаюбиляра, -- и, повернувшись к Нинке, сделал жест шпрехшталмейстера. -- Прошу!
Нинкавздернулаголову и, принцесса-принцессою, зашагалак перекладине буквы П.
-- Блюдо! -- крикнул крутой-молодой и утолил недоумение возникшего метрдотеля: -- Блюдо под даму!
Очистили место, появилось большое фарфоровое блюдо, Нинка, подсаженная, взлетела, сталав его центр. Кто-то подскочил, принялся обкладывать обвод зеленью, редиской. Какая откуда, высунулись мордочки любопытных подавальщиц.
-- Стартовая цена, -- провозгласил аукционер, -- три тысячи долларов.
Возниклапауза.
-- Раздеть бы, посмотреть товарю -- хихикнув, высказал пожелание толстенький-лысенький.
Господи! Как Нинкабыланадменна!
Крутой-молодой встал, подошел к толстому-лысому, глянул, словно загрудки взял:
-- Обойдемся без хамства.
-- Дая чего? -- испугался тот. -- Я так, пошутил.
Инцидент слегкаотрезвил компанию, и вот-вот, казалось, сомнительная затея рухнет. В сущности, именно молодой мог ее прекратить, но он спокойно вернулся наместо и не менее спокойно произнес:
