— Это не вы там на грибке стрекотали? — полюбопытствовал Михеев.
— А кому же еще? — засмеялся Максим. — Маленько пощекотали их, чтоб не спалось.
— Так, та-ак. Ну, я, конечно, не спрашиваю — что и почему, то ваше дело. Ну, а не ровен час с обыском нагрянут? Ведь как что, так к нам первым жалуют, хата наша крайняя.
— Верно, старина, твою хату надо беречь. Бери-ка оружие и схорони подальше.
— Пого-одь. Сперва за удачу вашу, — Николай Андреевич достал из шкафа лафитничек, три стакана. — Ну давайте.
— Я не пью, — Максим отставил стакан в сторону.
— Тогда давай, Ванюша, с тобой.
Николай Андреевич выпил, понюхал корочку и, взяв оружие, вышел во двор.
— Как, Вань, думаешь — клюнут они? — спросил Максим.
— Подождем — узнаем.
Им не пришлось ждать долго. Вскоре прибежал с пристани разгоряченный, запыхавшийся Костя Белоконь.
— Вот хорошо, что вы тут, — сказал он с порога. Максим подался вперед, чувствуя, что появление Кости связано с их ночной вылазкой.
— Ну говори же, не тяни!
— В городе переполох, объявлена тревога, — выпалил Костя. — Только и разговоров, что о десанте под Севастополем. На пристань звонили из городской комендатуры. Разгрузка транспорта приостановлена. Жандармы все на ногах. Партию пленных обратно в лагерь угнали — боятся бунта. А нас, наемных, загнали в конторку и заперли.
— Значит, паникуют? — улыбнулся Максим.
— Еще как! Ты бы видел, как они мечутся. Я сам слышал, как жандарм говорил Шульцу: «Керчь — десант. Севастополь — десант, партизан. Капут». И ни один поезд со станции не ушел!
— Клюнули! Блеск! — Максим обнял Костю. — Молодчина, что прибежал.
— Ну, Максим, ради такого случая и ты должен выпить, — пристал Ваня к товарищу.
— Ну уж давай, — Максим опорожнил половину стакана, поморщился и поспешил проглотить кусок хлеба с тюлькой.
Закусив, Максим спросил Костю, как ему удалось сбежать.
— Я Шульца разыграл. Схватился руками за живот и говорю: «Господин Шульц, пустите домой, живот болит — мочи нет, я же рядом живу». А он и не смотрит. Тогда я заложил пальцы в рот и всю баланду, что съел, вытравил ему на пол. Он обозлился и сам меня выгнал.
Максим смеялся громче всех.
— Ты, дядя Коля, не знаешь, каковы он и твой Колька в деле. Орлы! А как они орудуют на поездах! Блеск!
Костя вспыхнул и, напялив кепку, заторопился на пристань.
— Ты там всем рассказывай о десанте и ребятам накажи, — напутствовал его Максим. — Чтоб побольше шуму и паники было…
Лицо Максима раскраснелось, холодные серые глаза потемнели и метали буйные огоньки. Обычная сдержанность покинула его. Он долго рассказывал старику, как была подброшена полевая сумка с приказом и как он с Ваней заманивал жандармов.
