Бофаруль — И так зарыли.
Морено — Я спустился в яму и положил их как следует.
Кандида — И моего брата.
Морено — И твоего брата, и остальных. Всех. Как я их уложил, сразу начали забрасывать яму землей. Мертвым — земля. А когда мы кончили, меня отвели в аюнтамьенто, чтобы я получил деньги.
Вис — Деньги?
Морено — Да. Они сказали, что заплатят за работу. Но я сказал: “Оставьте эти деньги на нужды аюнтамьенто. Или отдайте в больницу. А мне за это ничего не надо”.
Бофаруль — Вот сволочи. И расстреливали на самом кладбище или возле него?
Морено — У самого кладбища.
Бофаруль — И вы их возили на тачке или носили на плечах?..
Морено — На носилках. Там были носилки. Клали убитых на носилки — и на кладбище.
Вис — А как их расстреливали: по одному или сразу всех?
Морено — Всех пятерых сразу, а в первый раз четверых… И было это… как его…
Кандида — Отделение.
Морено — Да, отделение, каждый должен был прицелиться и, когда офицер командовал: “Огонь!”, тогда, значит…
Бофаруль — Из кого было отделение?
Морено — Их было пятеро.
Бофаруль — Я хотел сказать, кто они были?
Вис — Солдаты?
Морено — Да, солдаты, солдаты. И… А они перед смертью обнялись. Их привезли связанными, ссадили с грузовика, и они попросили разрешения обняться перед смертью и обнялись все пятеро…
Небо продолжало наполняться звездами. Ты их чувствуешь, как чувствуют слепые. Их свет холодит.
…а потом они стали в ряд и… и их убили.
И мы потом их подобрали. И отнесли в эту… как ее… ну, куда на кладбище складывают…
Вис — В покойницкую.
Морено — В покойницкую. И там оставили. А на другой день утром пришли и предали их земле.
Бофаруль — Понятно… А обвинение против…
Кандидо — Да что вы, какое там обвинение!
Бофаруль — …против вас всех…
Кандидо — Да кой черт, есть же письмо! Оно у меня. Вот они, факты. Здесь сказано — шестьсот.
То есть шестьсот расстрелянных. Ты это знал, тебе называли эту цифру.
Единственный, кого опознали, — это Муньос Каюэлас, его расстреляли в сороковом. Остальные…
Беспорядочные возгласы, пауза; эта пауза, пожалуй, означала: остальные были расстреляны “неопознанными”, в кладбищенских списках их нет, их как бы и не расстреляли.
Морено продолжал бродить в тумане прошлого. Вытянув вперед дрожащие руки, глядя перед собой невидящим взглядом.
Шум голосов нарастал. Кандидо просил зачитать письмо, Бофаруль и Вис его поддерживали, Кандида сказала: да помолчи ты, — и Кандидо воскликнул: да черт побери, их же шестьсот, на, читай. Письмо переходило из рук в руки, его вертели, разворачивали, складывали, на ленту записался треск, как'будто разгорались дрова.
