Он кладет руку мне на плечо. Хочет успокоить, но я только больше напрягаюсь. В голове так и жужжит: чтобы ездить на мотоциклах, нужен бензин. Если сегодня кто и может раздобыть его, то это либо ребятки из так называемого правительства, либо бандитские группировки, которые подмяли под себя города.
Когда началось землетрясение, я сидел в тюрьме по обвинению в убийстве, которого не совершал. Правительство имело на меня зуб и всеми силами старалось заткнуть мне рот. Я надеялся, что в Хаосе мое криминальное досье как-нибудь да затеряется. Но похоже, я надеялся зря. От этой мысли кровь стынет в жилах.
Если меня разыскивают добрые дяди из правительства, я ни разу не хочу угодить к ним в лапы. Мне нечего сказать им и их шпионам, и я не допущу, чтобы они опять упрятали меня за решетку. Я не могу этого допустить. С бандюганами, с этими вооруженными подонками, которым теперь принадлежат города, я тоже не хочу иметь ничего общего. Вот и еще одна причина прятаться в лесах.
— Когда? — У меня пересохло в горле. Не могу больше выдавить из себя ни слова.
— Сегодня утром. А еще беспилотник прилетал, — усмехается он. — Нарезал над нами круги.
— Я слышала мотоциклы сегодня днем, когда искала Мию, — негромко говорит мне Сара.
Вскакиваю на ноги:
— Черт! Надо сваливать.
Сара хмурится:
— Но не сейчас же, Адам. Темно.
— Ты разве не слышала, что он сказал?
Она качает головой:
— Сейчас темно. И потом, мы все устали.
— Значит, пойдем утром, — говорю. — Как только рассветет.
Я медленно сажусь, но на еду больше смотреть не могу. Тушеное мясо камнем лежит в желудке. Я не в силах спокойно сидеть. Ноги так и рвутся вскочить и побежать.
Народ снова начинает разговаривать о своем.
— Мы не можем всю жизнь кочевать, — тихо зудит Сара. — Мы уже два года таскаемся с места на место, Адам, и скоро я не смогу преодолевать большие расстояния.
Я смотрю на ее живот. Какой у нее срок, мы точно не знаем, но, скорее всего, месяцев семь-восемь.
— А о моих братьях ты подумал? — спрашивает она. — О Мии? Им ведь нужно где-то жить. Им нужен дом. Всем нам нужен дом.
Дом. Когда-то у меня был дом. Кажется, с тех пор прошла вечность. Впрочем, после маминой смерти тот дом перестал быть домом. Потом был другой дом, где я жил с бабулей, правда, я, дурак, не понимал этого, пока не потерял его. И ее тоже.
— Сара, дом — это не место, дом — это люди. А значит, у нас есть все необходимое.
— Людей должно быть больше, — говорит она. — Если ты не заметил, мне скоро рожать. Мию я родила сама, на заплеванном полу в ванной комнате наркоманского притона, и я хочу, чтобы на этот раз все было по-другому. Дэниэл — врач. Мы должны остаться здесь. И потом, мотоциклисты все равно передвигаются быстрее нас. Если они захотят найти нас, то найдут.
