Пыхтя, шестеро солдат еле-еле выволакивают Адама за дверь. С появлением Савла он ужасно разъярился и принялся кричать на него и вырываться. Гнев затмил всю боль от ран и ушибов.
Я кричу, но это не меняет ровным счетом ничего. Не могу поверить, что опять теряю его. Мы только что встретились. Не могу поверить, что сейчас меня запрут в этой клетке.
Но именно так и происходит.
Мия и я. Мы остались взаперти в комнате пять шагов на четыре, с ванной два шага на три. Ни одного окна, если не считать решетку на двери. Ни лучика света. Ни грамма свежего воздуха.
Я теряю счет времени. Успокаиваю Мию, крепко обняв и напевая ей песенку. В конце концов она забывается сном. Вот бы и мне так. Но мысли вращаются в голове на бешеной скорости и не дают расслабиться.
Все тот же усатый рядовой приносит еду. Суп и крекеры. Молоко для Мии. На подносе есть кое-что еще — пластмассовая чашечка с белой таблеткой внутри.
— На вашем месте я бы принял ее, — говорит он. — Поможет уснуть. Особенно после сегодняшних событий. Здесь их все принимают.
— Нет, спасибо.
Перспектива еще одной бессонной ночи, конечно, ужасает, но принимать таблетки я все равно не буду.
— Где Адам? Что они сделали с ним?
— Он в одиночной камере. Больше я ничего не знаю.
— Не понимаю, зачем они уволокли его. Мы просто разговаривали… Сколько времени они будут его там держать? Когда мы сможем увидеться?
Он пожимает плечами. Когда он переводит взгляд на Мию, спящую на кровати, в его глазах появляется жалость.
— Не знаю. Честно, не знаю.
Если нас с Адамом разлучили навсегда, то я вряд ли справлюсь. Он мне нужен. Я люблю его. Почему это дошло до меня только сейчас?
— Прошу вас принять таблетку в моем присутствии. Таково предписание, — говорит рядовой, кивком головы указывая на чашку. — Иначе этот же препарат вам введут внутривенно.
Потрясенно смотрю на него. Он пожимает плечами, но по его лицу я вижу, что он не одобряет решения своих начальников.
— Я не могу, — говорю ему. — Я не принимаю таблетки. Да и потом, я не могу принимать ничего, что может повредить здоровью ребенка.
— Если бы они не были уверены в том, что это не повредит вам, то не прописали бы успокоительное.
— Вы на самом деле так думаете?
Где-то с минуту он колеблется и ничего не говорит.
— Включить вам душ? — вдруг предлагает он.
Сбившись с толку, я хмуро гляжу на него. О чем это он?
Тут он машет мне в сторону ванной. Следую за ним. Он включает душ, и мы стоим рядом с ним.
— Здесь нас не подслушают, — говорит он тихо-тихо, несмотря на то что вода громко стучит по поддону душа и хорошо заглушает звуки.
