— А пошло оно, твое правительство. Это мой лагерь. Тебе здесь больше нечего делать. Отпусти Адама и убирайся вместе со своими дружками.
Несколько секунд никто не издает ни звука. Дэниэл и Савл буравят друг друга взглядами. Не знаю, кто кого переглядит. Шум крови в ушах усиливается, когда Савл сжимает мое запястье еще крепче. Вдруг он ослабляет хватку. Рука распрямляется и виснет плетью. Пошатываясь, я отхожу от Савла на несколько шагов, затем разворачиваюсь и смотрю на него. Расквасить бы ему рожу.
— Вот так, Адам. Отходи от него. — Дэниэл молодец, контролирует ситуацию. Хороший из него получился шериф с Дикого Запада. — Хорошо. Теперь, Савл, убирайся отсюда и не возвращайся. Если я еще раз замечу тебя в нашем лагере, получишь пулю в лоб.
Савл отступает, подняв руки. Глаза его мечут молнии. При взгляде на него меня прошибает холодный пот. Он не из тех, кто прощает и забывает.
Отойдя на двадцать метров, он поворачивается и устремляется в лес.
Несколько мгновений спустя раздается рев моторов.
Поворачиваюсь к Дэниэлу.
— Спасибо, друг, — говорю.
— Нет проблем. Ты — легенда, Адам. А этот Савл, по-моему, пытается тебя нейтрализовать.
— В смысле?
— Изъять тебя из оборота, как монету, запрятать как можно дальше от людей, которым ты нужен.
— Кому я нужен?
Дэниэл, похоже, удивлен:
— Всем нам. В этом он был прав — ты важен для всех нас. И здесь у тебя всегда будут друзья. Всегда.
Смотрю ему прямо в глаза. 3152066. Никаких «всегда» не существует, ни для кого, но я понимаю то, что он пытается сказать, и ценю это.
— Круто, — говорю я и поднимаю ладонь, чтобы дать пять, но он хватает меня за руку, притягивает к себе и обнимает. Немного похлопав друг друга по плечу, мы отступаем в стороны. Я быстро-быстро моргаю, пытаясь сдержать слезы. Правильно мне Сара напомнила: люди — это главное.
— Как думаешь, что они будут делать? — спрашивает Дэниэл.
— Не знаю. Сомневаюсь, что они так это оставят. Наверно, нам надо уходить, и подальше, чтобы не подвергать вас опасности.
— Нет, Адам, — говорит он, — оставайтесь здесь. Пожалуйста. Мы все надеялись, что ты появишься.
— Сара?
Бледная как привидение, она топчется рядом со мной.
— Терпеть не могу оружие. — Она ежится.
Я обнимаю ее:
— Они ушли. Не тревожься.
— Да, ушли. Но они вернутся.
Мы идем через лагерь к своей палатке. Последние двенадцать часов прошли в таком напряжении, что сейчас кажется, будто даже природа вздохнула с облегчением и постепенно приходит в себя. Люди хлопочут у костров, прислушиваясь к рокоту удаляющихся мотоциклов. Ночью был заморозок, и солнечный свет струится вниз сквозь переплетения ветвей. Земля искрится и сверкает.
