— Ты хочешь, чтобы я все-таки рехнулся когда-нибудь окончательно из-за твоих подвигов?
— Ты чего на меня орешь?
— А как, как мне еще объяснить, чтобы ты поняла: если тебе говорят, что там опасно, просто прими это как данность, потому что сама ты не можешь оценить реальную опасность!
— Вот именно сегодня и именно там я все оценила правильно! Потому что я знала, что надо было сделать! А ты попробуй все же понять, что у вас ничего не случилось именно потому, что я вломилась!
Да что ж у них там творится…
— Кира, я знаю Ольгу даже лучше тебя. Она не смогла бы сама придумать такую комбинацию.
— Вот именно, поэтому я и говорю, что никакой комбинации там не было!
— Ты упускаешь один важный факт, который выдает вас с головой. Ее не остановила охрана.
— Ну и что? Может, они просто побоялись останавливать ее силой. Они тоже люди.
— Они даже не пытались. Они ее просто пропустили. И мне нетрудно догадаться, кто отдал им такой приказ. Тот же, кто придумал весь этот цирк с черепахами. Кира, я не требую от тебя признания. Я просто ставлю тебя в известность, что все знаю.
— И ошибиться ты никак не мог, конечно же, ты же никогда не ошибаешься!
Может, правильнее будет заткнуть уши? Или выйти, постучать и попросить потише?..
— Да нет, это вы, чертовы упертые ишаки, не можете понять, что все мои сны требуют только моих действий, а все, что пытаетесь сделать вы, ничем не поможет и на фиг не нужно! И сто раз уже говорила, если бы я затеяла что-то реально для меня опасное, мне бы тут же прилетело предостережение, что этого делать нельзя!
— А если ты неправильно истолковала этот сон? А если предостережение просто не успело присниться?
С другой стороны… подслушивать, конечно, недостойно, но, может быть, удастся узнать что-то об их планах, что-то полезное?..
— Ты сам виноват, что тебя приходится спасать против твоей воли. И твоих претензий по этому поводу я не принимаю.
— Мне ничто не угрожало, все было под контролем. Вы только напрасно подвергли риску Ольгу и насмерть перепугали Кантора.
— Шеллар, ты все-таки определись: либо ничто не угрожало, либо подвергли риску. Вы находились рядом, и быть такого не может, чтобы опасность грозила только Ольге, а тебе — нет.
— Никакого противоречия. Некоторая степень риска присутствовала, но для меня она допустима. А вот Ольгу не следовало подвергать даже малейшей, даже самой маловероятной опасности. Я дал слово Кантору, свое честное слово, а вы его нагло нарушили за меня. Нет, совесть моя, конечно, чиста, но Кантор мысли не читает, и его доверие я потерял окончательно. Вашими стараниями.
