Абсолютно бесшумно, с удивительной скоростью, прячась в тени деревьев, я вошел на окраину деревни. Огромные псы, бездомные добровольные сторожа деревень, питающиеся отбросами и набрасывающиеся на любого чужака, к моему удивлению, скуля, прижав уши и хвосты, бросались от меня в подворотни. Лошади, привязанные к коновязям, шарахались, прядая ушами и хрипя. От них исходил запах, отличный от того, который я помнил. Он манил к себе, волнуя и обещая непонятное удовольствие. Я ощущал своим обостренным обонянием запах овец и коров, раньше отталкивающий и резкий, теперь притягательный и сладкий. Но сильней всего меня притягивал запах, идущий из хижин, животрепещущий, сводящий с ума, заставляющий рот наполняться горькой слюной.
Не владея собой, я перепрыгнул через невысокую изгородь. За ней, в глубине небольшого садика, стоял дом. Я подкрался к маленькому окошку и заглянул внутрь. Возле горевшего очага сидела молодая женщина. Волосы, убранные под чепец, открывали ее белую шею; кровь ровными толчками билась под тонкой кожей. Склонившись, она качала младенца, тихо напевая колыбельную. В одно мгновение охватив взглядом убогую комнату, я бросился в атаку. Озверев, как голодный волк, учуявший запах овец, запертых в овчарне на ночь, я с неимоверной силой выламывал окно и стену, стараясь как можно быстрей добраться до своей добычи! Глухой рык рвался из моей груди, рот в страшном оскале обнажил зубы! Ничто в этот миг не могло стать мне преградой!
В испуге подняв голову, женщина посмотрела на меня. Ужас отразился на ее лице. Прижав к груди ребенка, она закричала. Крик, вобравший в себя всю жуть происходящего, на долю секунды отрезвил меня. «Пей людскую кровь – в ней сила!» – прозвучало в моей голове. В один миг все осознав, я замер, а затем, развернувшись, помчался прочь.
Ненависть огненным обручем сковала грудь и голову. Ненависть к себе, к Дженессе Мур, разрушившей мой мир, к моей новой ипостаси, делающей из меня монстра, и ко всему свету, позволяющему существовать чудовищам, подобным мне! Не в силах справиться со своей болью, я с неимоверной скоростью мчался по полю к лесу, темнеющему далеко впереди.
Остаток ночи и весь следующий день я провел под корнями вывернутого бурей дерева. Сгорая от ненависти и отчаяния, я решил покончить с собой. Но как только вылез из-под коряги, попал под солнечные лучи. Боль нестерпимым огнем обожгла кожу, не прикрытую одеждой. Решив поначалу, что Господь дал людям способ казнить извергов, подобных мне, чистейшим огнем солнечных лучей, я разделся и лег на полянке. Но кроме невыносимой боли со мной ничего не случилось, не было даже ожогов. Тогда я решил, дождавшись ночи, добраться до заброшенного замка и покончить с собой, прыгнув с его стены. Коротая остаток дня под пнем, я думал о Диане, позволив себе перед смертью коснуться ее имени. Я вспоминал каждое мгновение, каждый взгляд, поворот головы, улыбку, пьянящее, сводящее с ума ощущение ее близости, вкуса губ, запаха волос. И ненависть к своей судьбе вновь огненным обручем сдавила грудь.
