Моя битва с невыносимой болью, казалось, длилась вечность. Но постепенно боль стала ослабевать, и тело, превратившись в ледяную глыбу, перестало ощущать холод. Зато с моим сознанием произошли невероятные изменения. Боль, терзавшая голову, медленно ушла, и я с изумлением понял, что могу думать о нескольких вещах одновременно.
Осторожно открыв глаза, я убедился, что и зрение изменилось удивительным образом. В помещении, где я находился, был полумрак, но я мог различить все детали, даже те, которые прежним зрением увидеть бы не смог. Откуда-то сбоку тоненькой полоской пробивался солнечный лучик, пылинки кружились в хаотичном танце, поднимаясь и опускаясь в его свете. Я увидел низкий каменный свод над головой, весь затянутый паутиной, с пауками, сидящими в укромных уголках.
Одновременно с тем я понял, что мне доступны и тончайшие нюансы звуков. Я услышал возню какого-то мелкого зверька под землей, тяжелую поступь лошадиных копыт и скрип телеги, которую она тащила, тихий голос возницы, напевающий мотив крестьянской песенки. В то же время я слышал пение птиц и стрекот кузнечиков, шелест листвы на деревьях и тихий посвист ветерка. Эти звуки казались мне удивительными, так как были полны новыми для меня тонами.
Опасливо, боясь усилить отступающую боль, я втянул воздух: запахи немыслимыми оттенками, недоступными раньше удивили многообразием. Пахло сырой землей и прелым деревом, откуда-то сбоку веяло теплым воздухом и нагретым камнем и еще чем-то, очень неприятным и совершенно незнакомым. Я осторожно повернул голову набок, то, что я увидел, привело в ужас: я лежал в склепе! Вдоль стен тянулись ряды стеллажей, на которых лежали полуистлевшие останки погребенных людей. Мне захотелось вскочить на ноги и броситься прочь, но тело, все еще скованное льдом, только медленными движениями отозвалось на мои потуги. Мне не хватило сил даже сесть. В отчаянии я закрыл глаза и опять попытался вспомнить, кто я и что происходит со мной.
Наконец день, тянувшийся бесконечно долго, закончился. Вечер, неспешно вступавший в свои права, принес новые звуки и запахи. Затихло пение птиц, сидевших на деревьях, растущих возле склепа, стрекот стрекоз и шелест насекомых. Послышалось шуршание мелких зверьков, копошащихся в траве. Застрекотали цикады. Где-то далеко ухнул филин. Ветерок, проникающий сквозь щели двери, закрывающей мою страшную обитель, принес запах травы.
Удивительным открытием для меня стало то, что с наступлением сумерек, погрузивших склеп в глубокую темноту, мое зрение нисколько не потеряло своей силы. Все предметы были видны так же четко, как и при дневном свете, только их цвет стал немного тусклым. Уже несколько освоившийся в своем новом положении, но все еще не имевший возможности двигаться, я прислушивался к тому, что происходит вокруг. Мучительные попытки вспомнить себя ни к чему не привели, и я смирился, ожидая дальнейших событий.
